Дело в том, что у меня был отец. Извините за личное. Факт в человеческом сообществе не уникальный. Родился он в 1922 году. Тоже ничего особенного. Интересно, пожалуй, что всю войну прошел рядовым и выжил. Сильно повезло. Принес четыре боевых ордена и, как сам говорил, «150 грамм медалей». Две «Красных Звезды», одна «Слава» третьей степени. Еще один — «Отечественной войны» — догнал его уже дома.
Человек он был, правду сказать, желчный и образа мыслей не восторженного. На 9 Мая надевал только солдатскую «Славу», а все остальное принципиально обозначал орденскими планками. По двум замысловатым резонам. «Во-первых, — говорил, — я не бульдог породистый, чтобы весь иконостас таскать. А во-вторых, не хочу, чтобы с офицером спутали. Кто понимает, тому «Славы» довольно».
Грешен был покойник, не любил советских офицеров. Зря, конечно. И сам понимал, что несправедливо. Но сидело в душе что-то окопное. Да вы сами рассудите, каково солдату (из всей роты у него одного была десятилетка, отчего посчастливилось на самые страшные первые месяцы попасть в телефонисты) слышать, как полковник орет на ротного: «Давай, твою мать, дорасходуй живую силу и отходим на переформирование!»
Жить-то всем хотелось. Командному составу в первую очередь. А отступать с живой силой никак нельзя: приказ стоять насмерть.
В общем, слишком много он всякой дряни знал о войне. И почти ничего не рассказывал, даже об орденах. «Человек, — говорил, — скотина. А на войне — хуже скотины. Кто другое говорит — скотина втройне. Мы на передовой, а сзади особисты с пулеметами. Мы сдохнем, они выживут. И будут рассказывать. Провалилось бы все это пропадом, и чтобы вам никому такого не видать».
Я же говорю — не подарок. Не знаю, как мать его терпела. Наверное, примерно так же, как все остальные жены выживших фронтовиков.
А про патриотическое кино и вспомнить страшно. Стоило увидеть в телевизоре что-нибудь вроде эпопеи Сергея Бондарчука, где российский витязь в пылу Курской битвы сокрушает фашистский танк булыганом (по внешнему виду — известняком каменноугольного периода), как нос у отца белел, губы начинали дергаться, и он изрыгал такое, что народному артисту СССР икаться должно было бы по гроб жизни. Если, конечно, предположить, что у народного артиста наряду с органами, отвечающими за пищеварение, есть орган, отвечающий за икание.
Именно в такие минуты нездоровой искренности я, например, узнал, что ополченцам, впервые попавшим на передовую, в начале войны выдавали одну винтовку на троих и две свежесрубленные дубины. И вперед — на вражеские пулеметы… Или, что живописнее, — на танки. Чтоб так самому Бондарчуку…
Под не менее пристрастный разбор попало и полотно некоего народного художника «Оборона Севастополя», которое папаша имел несчастье найти в моем школьном учебнике. Там, если кто помнит, матрос мечет в толпу гитлеровцев связку противотанковых гранат.
Тогда между родительскими матюгами тоже проскочило много интересного и поучительного. Оказывается, противотанковую гранату в рукопашном бою не использовали даже последние кретины, потому что если уж она рванет (что не всегда), то очи и мозги всех народных художников на тридцать метров вокруг повиснут на столь любимых ими русских березках. Такую гранату можно бросать только из окопа с хорошим бруствером, чтобы в момент взрыва было куда спрятать дурную башку. А про связку и говорить нечего, потому что и одну-то такую гранату швырнуть — плечо отломится, а несколько сразу — все равно что кидаться пудовой гирей. Дальше десяти метров не улетит — со всеми вытекающими. В общем, если бы флотская братва увидела, как перед боем некий герой вяжет гранаты в гроздья навроде бананов (а не в схватке же он их вязал?!), то вломили бы ему так, что на всю его недолгую жизнь хватило… Эх, жаль, до героического художника им было не добраться!
Короче, со своим нервным родителем я очень не рекомендовал бы ходить в разведку тем чистеньким девушкам и юношам, которые сегодня раздают у метро георгиевские ленточки. Для них — к их огромному счастью — война как раз и есть пафосное кино и героические картинки. И в этом жуть истории. Которая учит, что ничему не учит. Неужели у каждого поколения действительно должна быть своя война, как говорил великий Мао? Ну хоть с Эстонией… Ну хоть чуть-чуть… Ну хоть с надувным танком!
За это по-хорошему следовало бы спросить с героических народных художников и прочих инженеров человеческих душ. Но как с них спросишь, если им все божья роса?
Мой отец умер. Уже десять лет как. Что тоже не уникально. И тех, кто понимает, что такое орден Славы, что он наследует Георгиевскому кресту, что его давали только рядовым и только за личное мужество, — тоже почти не осталось. Боюсь, не всем было бы приятно, что черно-оранжевую тряпицу резко повысили в статусе. Дозволили приватизировать в патриотических целях господам начальникам.
На днях прошел съезд партии «Великая Россия». Ее новый лидер г-н Савельев очень удачно назвал тигра — символ новой политической силы — «георгиевской лентой с зубами». Чудо как мило. Как там в «Мертвых душах»: глазки и лапки, глазки и лапки… Ах, так теперь талию не носят! Ах, милая, носят! Ах, не носят!
Еще как носят. Замечательно смотрится и хорошо кормленный патриот Дмитрий Рогозин с георгиевской ленточкой на грудном кармашке. Ну как тут не вспомнить его родственника, особиста Георгия Рогозина, уважаемого генерала КГБ… Вечная слава победителям. Только напомните, пожалуйста, кому достается поле боя после их ухода? И кто там стоял за спиной с пулеметами?
Какие все-таки сволочи. И в то же время как это все по-человечески. Отец говорил, что те, кто брал Рейхстаг, и не думали на стенах расписываться. Просто в голову сгоряча не приходило. Подавили сопротивление — и дальше. А вот те, кто пришел потом, — они мыслили другими категориями. Об Истории, о Вечном. Чем позже, тем выше и размашистей. «Через неделю гляжу — а фамилия нашего особиста выше всех и метровыми буквами. Он ординарца послал, тот полдня трудился».
Нет, ребята, не могу я эту георгиевскую ленточку взять. Уж простите меня, грешного. Она будто краденая.
А может, это неправильно? Может, зря мы вот так отступаем, отступаем. Сначала патриотизм им отдали. Потом Победу. А теперь и Славу…
Может, взять и привязать? Ведь общая победа была. Чего стесняться? Не знаю. Не получается.
«Я думал — за Россию воюем. А оказалось — за Сталина и за родную партию». Вот в чем дело-то.
