«Московский Патриархат под давлением органов госбезопасности вошел в «экуменическое движение».
Историк-религиовед, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории Российской академии наук
Алексей Муравьев — Олегу Дусаеву
Какие были препятствия у двух Церквей для канонического общения?
Эти препятствия состояли в том, что, с точки зрения Синода «зарубежных» епископов, собравшихся в Сремских Карловцах, митрополит Сергий (Страгородский)1 допустил нарушение учения о взаимоотношениях Церкви с властью. Была принята так называемая декларация. Собственно говоря, это разъединение было на самом деле политическое, то есть еще не каноническое. Политика и риторика, к канонам не имеющая никакого отношения. А канонические препятствия возникли тогда, когда на этой основе начали создаваться две независимые иерархии. И вот иерархия в СССР создавалась с нарушениями церковных правил и канонов. Например, каноны запрещают власти назначать епископов, а все епископы «сергиевского призыва» были в той или иной степени согласованы с требованиями власти. Несогласных с «декларацией» просто арестовывали по указке митрополита Сергия. Строго говоря, действительные расхождения начались впоследствии, когда в Московской Патриархии возникли попытки оправдать симбиоз Церкви и советской власти с богословской точки зрения. Были попытки доказать, что у христианства и коммунизма одни и те же богословские основания. Московский Патриархат под давлением органов госбезопасности вошел в «экуменическое движение» и стал оправдывать это решение — вот это уже были попытки сформулировать достаточно серьезные богословские положения, которые отвергла Зарубежная Церковь. То есть начались и догматические расхождения: обычно сначала идет разрыв общения, а за ним — разница уже в вероучении.
Представители РПЦ утверждают, что они с РПЦЗ решили все вопросы. Правда ли это или же речь идет в данном случае только о политике?
Насколько можно судить по тому, что опубликовано, вопросы вероучительные толком решены не были, ну разве вопросы о собственности. По сути, это чисто политическое решение, которое принято в обход серьезных канонических правил. Опять же понятно почему. Для того чтобы серьезно решить вопросы догматического и канонического плана, необходим совершенно другой церковно-политический контекст. В связи с процессами клерикализации2 в нашем социуме эти вопросы решить практически невозможно — для этого нужно больше времени. Все дискуссии были просто свернуты. Я думаю, что даже на постановку серьезных вопросов пороху уже не оставалось у представителей Зарубежной Церкви. Они сами уже не могли ставить эти вопросы с той ясностью, с какой они ставили их 20 — 30 — 40 лет назад. Да и потом многие из этих вопросов коренятся в порочном наследстве синодальной эпохи XVIII—XIX веков, так что наскоком тут не решить.
Кому же выгодно объединение?
Ответ на этот вопрос совершенно очевиден — это объединение выгодно российской власти. У нас идет процесс экономической, политической унификации всего социального поля. На языке пропаганды это обычно называется так: растет благосостояние, улучшается жизнь людей, решаются социальные проблемы и так далее. Хотя тут изрядная доза лукавства есть — мы видим, как живет, например, наша наука… Естественно, что для успешного течения этих процессов нужна какая-то духовная ось, ведь обществу нужна внятная идейная программа. Это политическая прагматика, так действовали все политические режимы в мировой истории. Ничего удивительного в том, что нынешняя власть хочет записать это очко в свою пользу. Но полноценно «управлять религией» — на это сейчас никто не способен, вот в чем дело…
А РПЦЗ-то зачем это все нужно? Это же, как многие говорят, конец Зарубежной Церкви.
Тут могу сказать уже по своему опыту. Я прожил много времени в разных местах за границей. РПЦЗ как сообщество русских людей-эмигрантов фактически себя изжила, это давно известный факт. Поначалу паству составляли эмигранты первой, второй волн, которые несли с собой определенный социальный и политический мессидж. На протяжении последних 20 лет зарубежные церкви наполнились новыми русскими эмигрантами. Духовенство оказалось перед свершившимся фактом — их прихожане представляют собой ту же паству, что и прихожане Московской Патриархии. Этой пастве объяснять то, что «у нас с ними канонические расхождения», бесполезно. Какая там «декларация» Сергия, экуменизм, о чем вы говорите? Ну прогнулись они там в СССР перед властью, и что? Вы там жили? Им объяснять, что прогибаться перед властью нехорошо, бесполезно. Наши люди были так воспитаны — всю жизнь прогибались: в школе, в вузе, в армии и так далее. Некоторые зарубежные священники прямо признают, что объяснить уже просто ничего невозможно и проще сказать: «Да, мы ничем не отличаемся от РПЦ Московской Патриархии». У разделения должны быть материальные носители идеи. Представителей Зарубежной Церкви, носителей тех идей, которые не давали воссоединиться, уже нет в живых. Оставшиеся, новые «зарубежники» осознали себя в состоянии когнитивного диссонанса3. Паства и, главное, они сами уже не понимают причин необщения с Московской Церковью. В конце концов, они выбрали такой постмодернизм: все хорошо, все нормально, важна не догматика, а патриотизм. Исчезла социальная база противоречий. Это как в физике — исчезли носители и противоречие перестало быть живым. Разделение исчерпало себя, ибо изначально оно было политическим, а попытки придать ему идейный статус оказались несостоятельными.
____________________________
1. В 1943 году митрополит Сергий (Страгородский) был избран Патриархом Московским и всея Руси Архиерейским Собором под давлением Иосифа Сталина.
2. Клерикализация — чрезмерное присутствие священнослужителей в не свойственных для их миссии сферах.
3. Когнитивный диссонанс — понятие в психоанализе. Противоречие между тем, что думает человек, и тем, что есть на самом деле.