«Пала православная твердыня — Зарубежная Церковь.
Мы, люди, исповедующие самое традиционалистское православие, стали маргиналами».
Протоиерей Российской Православной Автономной Церкви
Михаил Ардов — Олегу Дусаеву
Объединение Церквей — это большая политика или, как сказал митрополит Кирилл, чудо?
Митрополит Кирилл сам человек чудесный. У Господа Иисуса Христа по Его всемогуществу была возможность умножать хлебы, а у митрополита Кирилла есть великая способность умножать деньги. Он один из главных олигархиереев, и его капитал измеряется несколькими миллиардами. Что же касается объединения — это очень печальный факт, только об этом никто не печалится, потому что никто даже не понимает, что произошло. К сожалению, этого не понимает и большая часть русской эмиграции.
В Южной Америке, в Аргентине выходит маленькая восьмиполосная газета под названием «Наша страна». Вот это последний оплот сопротивления новому курсу епископата Зарубежной Церкви. В этой газете кто-то из авторов высказал совершенно правильную мысль: Русская Зарубежная Церковь перестала существовать в тот момент, когда ее Синод решил вести какие-либо переговоры с Московской Патриархией. Надо отдать, конечно, должное нашим чекистам — они с двадцатых годов прошлого века пытались повалить Русскую Зарубежную Церковь. Я считаю, удалось им это поздновато. Если бы они это сделали во времена Брежнева, эффект был бы, конечно, более сильный, чем сейчас.
У Русской Зарубежной Церкви было два кита, две главные идеи, на которых она стояла. Первый из них — последовательный антикоммунизм и антисоветизм. ЧК, ОГПУ, НКВД и КГБ боролись с Зарубежной Церковью не на жизнь, а на смерть всеми способами, которыми только было возможно. Сейчас, например, в американской тюрьме отбывает пожизненное заключение бывший полковник американской армии Трофимов, который оказался советским шпионом. Завербовал его митрополит Московской Патриархии Ириней, который жил в Австрии. К тому моменту, когда Трофимова прихватили, сам Ириней уже умер, а то и он находился бы в местах не столь отдаленных. КГБ всегда играл очень важную роль в церковных вопросах, да и Путин тоже не с небес спустился, а вышел известно откуда.
Второй кит Зарубежной Церкви — верность традиционному православию, которого в наше время уже почти нет. Все так называемые патриархи — экуменисты и новостильники. Московская Патриархия боится, правда, вводить новый стиль, иначе возникнет очередной раскол. Но зарубежные приходы РПЦ — в Америке, в той же Эстонии — давно новостильные, и Московская Патриархия состоит в общении со всеми новостильными Церквями. РПЦЗ, особенно во времена святительства митрополита Филарета, была оплотом всех истинно православных людей в мире.
Митрополит Филарет в 60 —70-х годах выпустил скорбные послания, обращаясь ко всему православному миру. Главная идея этих посланий была такова: экуменизм — это всеересь, каноны святой православной Церкви запрещают любые контакты с еретиками, и молитвы с ними в особенности. В этом же послании было указано, что Московская Патриархия — это не Церковь, а коммунистическая марионетка, которой манипулируют со Старой площади и Лубянки. Но потом, когда митрополит Филарет умер, был совершен некий переворот, и все пошло уже совсем в другом направлении. Те, кто проводил операцию «объединение», выждали, пока умерли некоторые из архипастырей, которые бы никогда на это не пошли.
Для очень многих людей, включая священников и паству (я не говорю про епископов — они все либо запуганы, либо завербованы), антисоветизм и антикоммунизм гораздо важнее верности православной традиции. Это мы и видим сейчас. Все говорят: «красная» Церковь, «белая» Церковь… Не может быть ни белой, ни красной — может быть только православная, которая стоит и над теми, и над другими.
Сейчас в результате того, что пала православная твердыня — Зарубежная Церковь, мы, люди, исповедующие самое традиционалистское православие, становимся во всем мире маргиналами. Российская Православная Автономная Церковь, Российская ИстинноПравославная Церковь (в которой, как и у нас, много «катакомбников»), старостильные греки, румыны, болгары — с этим актом мы все превращаемся окончательно в маргиналов. Честно сказать, другого никто и не ждал, потому что никакие евангельские или святоотеческие пророчества не говорят о неслыханном религиозном подъеме и блаженстве Церкви на земле. Наоборот, Господь говорит: «Когда приду второй раз, найду ли веру на земле?» Имеется в виду, конечно, истинная вера, а не экуменизм и тому подобное.
Протоиерей Александр Лебедев (РПЦЗ), Митрополит Лавр (РПЦЗ), Патриарх Алексий II (РПЦ), Протоиерей Николай Балашов (РПЦ) |
В Положении о РПЦЗ сказано, что это временная организация, существующая до упразднения безбожной власти. СССР рухнул 16 лет назад, а Ельцин вполне благоволил к Церкви. Почему воссоединение происходит именно сейчас?
Начнем с того, что Зарубежная Церковь должна была присоединиться к Российской Православной Церкви, но такой Церкви уже нет. Московская Патриархия — это организация, которую основали Сталин, Молотов и полковник МГБ Карпов в 1943 году. Если бы это была настоящая Церковь, она бы немедленно, как только получила свободу, восстановила порядок управления, устав и так далее, как было определено на последнем Соборе Российской Православной Церкви в 1917—1918 годах. Она этого не сделала и продолжает пользоваться сталинским уставом. У них управляет никем не контролируемое митрополитбюро, которое присвоило себе и функции церковного суда, патриарх вообще как генсек — все это просто слепок с КПСС. Так о чем идет речь? О том, что они соединятся, когда рухнет советская власть? Так она не рухнула, а просто видоизменилась. Они себя просто переименовали. Изменилось только одно — создано такое законодательство, при котором они могут спокойно обогащаться и их при этом не будут сажать в тюрьму.
Сейчас от РПЦЗ бегут и еще больше побегут. Их главный и самый крупный в Западной Европе Леснинский монастырь уже отделился. Однако большая часть останется, и вот по какой причине. Всем эмигрантам хочется, чтобы в России все было хорошо, все было в порядке. Ну сердце у них по России болит. Еще после войны сюда заманивали эмигрантов, показывали, что есть патриарх, есть Собор — все в порядке. Заманили решительно всех, кого могли. А сейчас эмигранты по телевизору видят: президент, патриарх, соборы, монастыри — все, Святая Русь, пора соединяться! А чем занимаются эти монастыри и кто такие эти архиереи — об этом лучше не думать. Современный православный верующий, как здесь, в России, так и там, не ищет истины. Он не понимает, что такое православие. Если в храме хорошие иконы, красивое пение и сердечный батюшка, то ему совершенно наплевать, кого там будут поминать — митрополита Лавра или патриарха Алексия. За границей это вообще клубы по интересам, они там помолились, потом пообедали, обменялись сплетнями… Общая болезнь — истина не интересует никого, мы живем в постхристианские времена.
По слухам, важную роль в деле объединения сыграл архимандрит Тихон (Шевкунов), большой друг и, как говорят, духовник Владимира Путина.
Я думаю, что у Путина духовник — Патрушев. Отец Тихон, конечно, служит в Сретенском монастыре на Лубянке. (Смеется.) Да Господь с ним, какая разница — кто, когда этой «операцией» занимались с 20-х годов. Здесь уже не важно, кто и какую роль сыграл. Меня больше занимает и даже веселит фигура митрополита Лавра. Я с ним общался четыре раза в своей жизни. Один раз в Москве и три раза в Джорданвилле. Этот человек меня всегда поражал тем, что он никогда ничего не говорит. Он только слушает, внимательно слушает. Теперь, когда он достиг таких высот, я вспоминаю знаменитые строчки из «Горя от ума»: «Дойдет до степеней известных, ведь нынче любят бессловесных…» Или же слова Галича: «Молчальники вышли в начальники». Митрополит Лавр теперь и в Москве начальник — он будет членом Синода. Благодаря своему странному качеству — молчаливости — Лавр войдет в историю всей православной Церкви на все времена. Когда кого-либо избирают епископом или тем более митрополитом, этот человек обязательно говорит некую проповедь, слово, благодарность или о своих будущих планах и так далее. Митрополит Лавр — единственный человек, которого избрали, настоловали первоиерархом епископы Зарубежной Церкви, а он по этому поводу не сказал ни одного слова.
Что ждет православную Церковь в будущем, с Вашей точки зрения?
С помощью экуменизма, этих контактов между всеми религиями, Церковь, как и весь мир, ждет смешение всех религий, которое в результате приведет к религии антихриста. Это явное движение к концу света, так же как, впрочем, и глобализация. Глобализация — путь к всемирному правительству, гражданский путь. А экуменизм — церковный путь к чудовищному беззаконию.
А как же утверждение, что всякое разделение от дьявола, а соединение от Бога?
Вспомните, как было хорошо, когда объединились Гитлер со Сталиным. (Смеется.) Как хорошо было, когда были Мюнхенские соглашения. Или церковные примеры — Брестская уния, Флорентийская уния. Григорий Богослов говорит: «Бывает мир хуже всякой ссоры». Это все оттуда. Только то объединение, которое благословляет Господь, — только оно в истине. А истина — в настоящем, традиционном православии. Зарубежная Церковь в 1983 году предала экуменизм анафеме. Есть такое церковное выражение — «под свою анафему падоша». Сегодня они полностью и окончательно подпадают под собственную соборную анафему. И даже не удосужились ее отменить.
Вроде бы РПЗЦ будет стараться влиять на РПЦ, чтобы та перестала участвовать в экуменическом движении.
Московская Патриархия, в особенности митрополит Кирилл с его отделом, который является также отделом внешней разведки, никогда от этого не откажется. Это же идеальная возможность для вербовки, для контактов. Женева, Всемирный совет Церквей… Да кто будет зарубежников слушать? Их потихоньку всех заменят на своих, московских. А тех постепенно выведут на покой, и они там будут писать правдивые воспоминания. (Смеется.)
Некое покровительственное отношение у РПЦ по отношению к РПЦЗ ощущается…
Еще бы! Зарубежники в свое время не признали ни одного патриарха начиная с Сергия. В 1917—1918 годах на Соборе было сказано, как избирается патриарх — из трех кандидатов по жребию! Патриархи до Алексия II избирались открытым голосованием архиереев. Не могли же КГБ и Совет по делам религий пустить такое дело на самотек. (Смеется.) С избранием Алексия тоже отдельная история, но все это в любом случае неканонично, потому что противно тому Собору, который это установил. А ни один Собор Московской Патриархии не может отменить постановление того Собора, потому что в православии есть важный закон — меньший Собор не может отменить постановление большего. Но мало того! Они же до сих пор не удосужились избавиться от той «кликухи», которую им вмазали Сталин, Молотов и Карпов. Русская Православная Церковь — она так никогда не называлась, а называлась Российской. Для чего это было сделано? Именно для того, чтобы бороться с Русской Зарубежной Церковью. И они боролись, даже весьма успешно. Сразу после войны они отобрали у зарубежников собор в Берлине, который исторически России не принадлежал. Его выстроили сами эмигранты, и Гитлер им, кстати, помог, что до сих пор считается очень предосудительным. В 1948 году они отобрали все имущество Зарубежной Церкви на Святой земле в Израиле. Сейчас они окончательно прихватили имущество в Италии, в Бари, так что истоки названия «Русская Православная Церковь» понятны.
Что же делать обычному христианину, который желает просто спасения?
Читать духовную литературу, духовных писателей последних времен. Искать истину. Только, повторяю, никто этим не интересуется, все ищут только эмоциональную отдушину.
Психотерапию?
Совершенно правильно! Очень ценятся именно такие батюшки, которые работают как психотерапевты. Удобно, бесплатно… (Смеется.)
Давайте подведем итог нашего разговора.
То, что мы сейчас видим, — это не развязка, если говорить в литературоведческих терминах. Это эпилог. Все очень грустно. Мне особенно, потому что я ушел из Русской Православной Церкви в 1993 году, понимая, что в Патриархии никто каяться не собирается. Я перешел тогда именно в Зарубежную Церковь, мы еще не знали, в какой мере она уже прихвачена… Но там еще был жив епископ Григорий (Граббе), который управлял делами их Синода 55 лет. То, что происходит сейчас с чадами Зарубежной Церкви, особенно в Америке, — это ужасно, мне их чрезвычайно жалко. То, что эта твердыня так бесславно рухнула, очень печально.