25 мая исполнилось 60 лет поэту Игорю Иртеньеву.
Игорю Иртеньеву на его шестидесятилетие
Иртеньич, напиши стишок,
Кто, как не ты, умел еще
C тех пор свободу возлюбя,
Поэт лирический, порви
|
Пускай течет не по усам
Скачи за ними по пятам
Не дрейфь, поэт! Беды не трусь —
25 мая 2007 года
|
В среду я звоню Игорю Иртеньеву. Иногда по праву старой дружбы я звоню ему и в другие дни недели, но в среду звоню обязательно: в этот день Игорь Моисеевич пишет стишок в мою программу. Программа называется «Итого», или «Бесплатный сыр», или «Плавленый сырок», она выходит на НТВ, или ТВС, или на радио «Эхо Москвы» (в зависимости от плана правительственных мероприятий по разгону свободных СМИ), но на качестве иртеньевского стиха это не отражается: он всегда точен, порой прекрасен, а иногда и могуч в придачу.
Помимо дисциплины и блестящей поэтической техники тут требуется то, что в старину называлось словом «содержание». Если, конечно, мы говорим о стихотворении, а не о сколоченной табуретке о четырех ногах одинакового размера.
Попытка расшифровать это пресловутое «содержание» приведет к череде банальностей — совершенно, однако, необходимых в мире, где прижилось словосочетание «типа как бы» перед любым существительным, включая слова «любовь» и «Родина».
Итак, немного спасительных банальностей. Поэту, во-первых, требуется твердо отличать добро от зла. Необходим темперамент — без силикона, свой собственный. Желателен интеллект; обязательна внутренняя честность — ее отсутствие зияет дырой посреди самых блестящих словесных игрищ. Еще нужен литературный талант, но за это не хвалят.
Настоящий поэт — не тот, кто знает, что такое «центон» и «амбивалентность»; настоящий поэт — тот, кто в подмосковной электричке поднимется против толпы скинхедов в защиту одинокого таджика. Именно это вполне поэтическое действие исполнил пару лет назад сегодняшний юбиляр.
Вместе с ним с лавочки на защиту таджика рванулся другой поэт — Вадим Семенович Жук (те, кто знает, как выглядят эти шестьдесят лет и пятьдесят два килограмма живого веса, должны понять ужас скинов).
Иртеньев и Жук погнали их из вагона, а одного даже догнали, скрутили и сдали недоумевающим ментам.
Два русских поэта — это страшная сила!
Но и один — немало.
Сегодня Игорю Иртеньеву шестьдесят; по меркам нашей молодости это возраст издания Полного собрания сочинений и получения звания Героя Социалистического Труда, но тут, как говорится, от винта. Степень его заслуг перед Отечеством останется покамест без нумерации, и Полного собрания, к счастью для Иртеньева, тоже издано не будет — фельетоны, писанные по молодости лет для «МК», не достанутся зоилам…
Не стоит отвлекаться на разбег.
А десятки стихов Иртеньева — «на случай» и вполне программные — стали и еще станут классикой. Собранные в книге и прочитанные подряд, они дают кумулятивный эффект, неожиданный, думаю, даже для давних поклонников Игоря Моисеевича.
За отдельными смешными и горькими текстами проступает завораживающий пейзаж. Это, как выясняется, стихи о Родине. Я бы рискнул назвать их патриотическими, если бы это слово не было так безнадежно замарано унылым камланием и тупой ксенофобией.
Любовь Иртеньева к России, прямо по Чаадаеву, — любовь с открытыми и очень зоркими глазами. И с потрясающим слухом к русскому языку — лучшему, что есть на этой земле.
Народ. Вход-выход
Когда я вышел из народа,
|
По жизни раз и навсегда».
1999 |