Глава Минобороны Сергей Шойгу (в центре) с инспекцией на авиабазе Хмеймим, Сирия, 18 июня 2016 года. Фото: Пресс-служба Минобороны РФ
Действия России в Сирии все больше напоминают поведение назойливого гостя из анекдота: он все прощается, но никак не уходит. Вот и сейчас в отечественных СМИ в очередной раз появилась информация о намерении Кремля существенно сократить военную группировку в этой стране.
Попытка номер три
Казалось бы, это вполне логичное решение после того, как российское руководство многократно объявило о разгроме сил террористов. Например, глава Минобороны РФ Сергей Шойгу не раз уже заявлял, что операция близится к завершению и что под контролем террористов осталось не более 5% территории страны. В том же духе высказывается и глава государства. Полным ходом идет поощрение отличившихся. Только что на должность главкома Воздушно-космических сил (ВКС) назначен генерал-полковник Сергей Суровикин (впервые на эту должность назначен «общевойсковой» генерал), командовавший группировкой в Сирии.
Заметим, впрочем, что речь идет уже о третьей попытке сократить российской военное присутствие. Первый раз Путин объявил об этом в марте 2016-го, потом — в начале 2017-го. Очевидно, что Кремль, ввязавшийся в гражданскую войну на Ближнем Востоке, чтобы выйти из международной изоляции, в которую угодил из-за Украины, уже осознает: в сирийских песках можно увязнуть очень надолго, если не навсегда. Кажется, Москва все время ищет повод, чтобы в случае необходимости, сохранив лицо (и военные базы), прекратить непосредственное участие в конфликте. Но сделать это непросто. Даже сейчас, когда террористы вроде бы разгромлены, Москве приходится периодически прибегать к ракетно-бомбовым ударам.
Без непосредственной и постоянной поддержки российской авиации Асад продержится недолго, его армия измотана шестилетней гражданской войной
Из ниоткуда в никуда
Кроме того, невозможность быстрого ухода заложена в том, как Кремль формулировал задачи группировки. Уместно вспомнить, что в 2015-м, сразу после начала операции, в качестве главной цели российских войск Путин указал поддержку режима Асада. «Наша задача заключается в том, чтобы стабилизировать законную власть и создать условия для поиска политического компромисса», — заявлял президент. Однако он не определил, в какой именно момент будет решено, что цели этой «поддержки» достигнуты. Когда оппозиция под российскими авиаударами будет вынуждена согласиться на сохранение режима Асада? Или же когда правительственные войска вернут контроль над всей территорией страны? Ясно одно: без непосредственной и постоянной поддержки российской авиации Асад продержится недолго, его армия измотана шестилетней гражданской войной.
Говорить же о полном разгроме ИГИЛ* пока не приходится. Тот же Сергей Шойгу утверждал, что к концу 2016 года ВКС уничтожили 35 тыс. террористов (в недавних реляциях Минобороны фигурировала цифра в 50 тыс. уничтоженных врагов), а перед началом операции начальник Генштаба Валерий Герасимов утверждал, что всего в ИГИЛ* 70 тыс. бойцов. Так что, даже если верить этим, в высшей степени сомнительным оценкам, в Сирии остались не меньше 20–35 тыс. террористов. Парадоксальным образом потеря территории может дать остаткам ИГИЛ* серьезное тактическое преимущество. Им больше не нужно защищать конкретные населенные пункты. Они теперь могут появляться из ниоткуда, атаковать и исчезать в никуда. Конечно, сирийская пустыня — не джунгли, но при поддержке местного населения партизанская война может длиться вечно. Асаду в одиночку не справится даже с этой военной проблемой, которая сейчас уже не выглядит самой серьезной.
Единственная альтернатива новому этапу гражданской войны — не урегулирование, а раздел территории страны. В этих условиях выводить военную группировку из Сирии — значит ослаблять переговорные позиции Асада
Сирийский опиум для народа
Около трети территории Сирии контролирует так называемая умеренная оппозиция, ориентирующаяся на США. Неслучайно практически в ежедневном режиме российское военное ведомство обвиняет американских военных в скрытой поддержке террористов из ИГИЛ*. То авиаразведка обнаруживает их скопления вблизи мест расположения спецназа США, то выясняется, что при поддержке американцев террористы переходят в ряды антиасадовской оппозиции. Москва, очевидно, не очень хорошо понимает, что делать, когда и если развернутся полномасштабные боевые действия между силами Асада и оппозицией, поддерживаемой США. В то время как Кремль взялся «стабилизировать законную власть», вооруженная оппозиция требует ухода Асада. При этом она не желает вести переговоры на площадках, предлагаемых Россией. Так большинство группировок оппозиции отказались участвовать в Конгрессе национального диалога, который должен открыться 18 ноября в Сочи. Таким образом, единственная альтернатива новому этапу гражданской войны — не урегулирование, а раздел территории страны. В этих условиях выводить военную группировку из Сирии — значит ослаблять переговорные позиции Асада.
Очевидно, война в Сирии стала для российской власти инструментом как внешней, так и внутренней политики государства. Кремль пытается использовать этот инструмент в ручном режиме, при необходимости то усиливая, то ослабляя его действие. Так что, скорее всего, мы еще не раз услышим о «частичном» выводе группировки с территории Сирии…
* «Исламское государство», ИГИЛ, ИГ — организация, запрещенная в России как террористическая.