Митинг, посвященный целостности Испании. Барселона, 29 октября 2017 года. Фото: twitter.com
29 октября, спустя двое суток после того, как парламент Каталонии большинством голосов провозгласил независимую республику, в Барселоне прошла мощная демонстрация сторонников испанского единства: организаторы акции насчитали более 1 млн участников, полиция — 300 тыс. Накануне глава каталонской автономии Карлес Пучдемон, отстраненный от должности Мадридом вместе со всем своим кабинетом после введения в Каталонии прямого управления из столицы, призвал местное население к «ненасильственному демократическому сопротивлению» испанским властям.
Сторонники каталонской независимости, настаивая на своем, сегодня сильно рискуют — учитывая, что Мадрид 1 октября уже присылал в регион отряды Гражданской гвардии (особые подразделения полиции), чтобы сорвать референдум. Однако и для испанцев усугубление насилия будет означать небывалую в истории Евросоюза войну государственной власти с непокорным регионом.
155-я статья испанской Конституции, к которой прибег Мадрид дабы усмирить непокорный регион, не способна разрешить конфликт — только лишь его отложить. Эта статья, хоть и вводит временное управление регионом столичными чиновниками, подразумевает проведение в автономии новых выборов. Мадрид их уже назначил — на 21 декабря. Но сегодня нет никаких сомнений: на этих выборах (если они состоятся) вновь победят сторонники независимости. И, возможно, даже наберут еще больше голосов — силовые действия Мадрида уже неоднократно в истории взаимоотношений с Каталонией приводили к обратному эффекту: в этом случае сепаратистские настроения в регионе только усиливаются.
И кстати, еще не факт, что каталонский Женералитат (правительство) пожелает в итоге «самораспуститься», чего ждет от него правительство Мариано Рахоя. Каталонские лидеры заявляют, что «получили мандат не от Мадрида, а от каталонского народа». А силовой разгон народных избранников способен окончательно подорвать имидж Испании как европейской демократической страны. (Фотографии сотен людей, пострадавших от полицейских дубинок во время референдума 1 октября, уже обошли все мировые СМИ). Параллели с эпохой диктатора Франко, которые любят проводить каталонцы, превратятся из гиперболы в реальность. Да и вообще, это станет беспрецедентным событием в истории Евросоюза, где еще нигде и никогда полиция не разгоняла институты избранной власти. А коли так, в решении этого конфликта свое весомое слово должен, наконец, сказать ЕС (в лице Еврокомиссии и Европарламента), подтвердив или опровергнув правовые декларации, на основе которых он создавался.
Испанский флаг по-прежнему развевается над зданием каталонского правительстве в Барселоне, 29 октября 2017 года. Фото: Twitter / @StraussMarine
«Европа ста флагов»
Нынешняя Конституция Испании была принята 1978 году — еще в «доЕСовскую» эпоху, и поэтому не учитывает множества произошедших с тех пор политических трансформаций. Однако сегодня этот документ стал для испанских властей своего рода «священным писанием», в которое они отказываются вносить поправки, диктуемые современным политическим развитием. Поэтому справедливым выглядит вопрос, которым задаются многие каталонцы: у нас Конституция для народа или народ для Конституции?
Евросоюз же с начала 1990-х годов формировался на диалектическом принципе — с одной стороны, там возникали общеевропейские структуры, а с другой — местные и региональные движения крупных стран ЕС все более добивались собственной политической субъектности. Это сочетание общеевропейских и региональных интересов рассматривалось, как надежное противоядие от межгосударственных конфликтов, которыми переполнена история Европы.
В 1985 году была создана Ассамблея регионов Европы (АРЕ), объединившая к концу XX века около 300 территориальных общин европейских стран с населением 400 млн человек. В 1996 году Ассамблея приняла Декларацию о регионализме в Европе — авторы этого документа настаивали на повышении политического влияния регионов в европейских институтах власти и продвижении принципа субсидиарности, согласно которому значимые решения должны приниматься на уровне, максимально близком к гражданам.
Дальнейшим развитием идей регионализма в ЕС стало формирование более ста еврорегионов — трансграничных территорий соседних стран, организующих совместные проекты экономического и культурного сотрудничества. Это довольно яркое региональное измерение евроинтеграции.
«Европа ста флагов» — так образно называлась вышедшая еще в 1968 году книга бретонского регионалиста Яна Фуэре (Yann Fouéré), в которой он обосновывал необходимость «разукрупнения» европейских государств и создания новой общеевропейской федерации самоуправляемых регионов. Войны между этими регионами, по мысли Фуэре, будут невозможны, поскольку все они экономически взаимозависимы. Но такая трансформация Европы позволила бы кардинально приблизить власть к гражданам и избавиться от многоэтажных государственных бюрократий.
Хотя этот радикальный проект не сбылся, сегодня идею «Европы регионов» продолжает развивать партия «Европейский свободный альянс» — она объединяет более 40 регионалистских движений из различных стран ЕС и в коалиции с «зелеными» занимает 50 мест в Европарламенте.
Сторонники этой партии резонно указывают — почему, например, Шотландия в 2014 году имела право провести референдум о независимости, а Каталония его не имеет? Об этом же говорит и каталонский премьер Карлес Пучдемон: «Мы 18 раз просили испанские власти провести такой же референдум, который был проведен в Шотландии. Но нам отказывали раз за разом».
Великобритания, очевидно, помнила трагический опыт войны в Ольстере — и поэтому согласилась провести референдум в Шотландии. Но вот не менее тяжелая история отношений Испании со Страной басков, похоже, ничему не научила «мадридский двор»
Сторонники «единой и неделимой Испании» утверждают, что большинство жителей Каталонии не хотят независимости. Ну так референдум — как раз и есть лучший способ это выяснить! Приходите и голосуйте против — как поступили в 2014 году жители Шотландии: тогда противники независимости победили, пусть и с небольшим перевесом, и в результате Шотландия осталась в составе Великобритании. (Хотя сейчас, после Brexit, шотландцы собираются провести новый референдум, поскольку не хотят выходить из ЕС).
Однако позиция испанских унитаристов удивляет своим антидемократизмом. Они выступают не за то, чтобы их сторонники в Каталонии имели возможность проголосовать против ее независимости на референдуме, — они выступают против референдума как такового, что означает отказ всем жителям региона в праве сделать свой выбор.
Но попытки решать такие вопросы запретами и насилием могут привести лишь к ответному насилию. Великобритания, очевидно, помнила трагический опыт войны в Ольстере — и поэтому согласилась провести референдум в Шотландии. Но вот не менее тяжелая история отношений Испании со Страной басков, похоже, ничему не научила «мадридский двор». Если регион лишают демократического самоуправления, его сторонники переходят к более радикальным методам борьбы.
Современное каталонское движение за независимость совсем не воинственно, но креативно и артистично — в интернете есть множество клипов местных музыкальных групп. Однако своими имперскими дубинками испанская власть может добиться изменения этих настроений. И тогда винить в появлении на карте Европы новой «горячей точки» ей придется саму себя.
«Новая европейская страна»
Причин борьбы Каталонии за свою независимость несколько, но ни одна из них не объясняет проблему полностью.
Есть причина историческая — Каталония вошла в состав Испании лишь в 1714 году, а до этого несколько веков была одним из суверенных регионов обширного средиземноморского королевства Арагон. Однако память о столь давнем прошлом вряд ли может стать главным «мотором» современного массового движения за независимость, выводящим на улицы миллионы людей.
Есть причина культурно-лингвистическая — каталанский язык отличается от испанского, однако он является вполне официальным еще с 1979 года.
Парадоксальным образом получается так, что борцы за независимость Шотландии и Каталонии, которых называют «сепаратистами», больше стоят за единую Европу, чем официальные Лондон и Мадрид
Наконец, причина экономическая: Каталония — один из самых развитых регионов Испании, который платит многомиллиардные налоги Мадриду, а взамен, как мы увидели 1 октября, получает полицейские дубинки.
Исторические, культурные и экономические причины объединяются в главную — Каталония хочет стать самостоятельным политическим субъектом, «новой европейской страной» — как гласят транспаранты на барселонских демонстрациях. Об этом говорила автору в интервью еще 3-летней давности каталонский политик Элизабет Небреда: «Для нас вопрос состоит не в большем или меньшем количестве полномочий. Речь идет о нашем базовом праве — принимать политические решения, свободно и демократически определять наше собственное будущее».
Парадоксальным образом получается так, что борцы за независимость Шотландии и Каталонии, которых называют «сепаратистами», больше стоят за единую Европу, чем официальные Лондон и Мадрид. И наоборот, разваливают ЕС именно бывшие империи, которые нарушают базовые для Европы демократические права граждан (как Испания) или вовсе выходят из Евросоюза (как Великобритания).
Вопросы к Брюсселю
Действительно, с логической точки зрения, непонятно — если существует единый Евросоюз, то почему Каталония должна состоять в нем не напрямую, а «через Мадрид», платя свои налоги в испанскую казну? И подчиняясь испанским законам, которые запрещают региональные референдумы о независимости.
Для того чтобы «мадридский двор» признал каталонский референдум «законным», нужны поправки в Конституцию Испании, принятые квалифицированным парламентским большинством и утвержденные королем. Однако каталонцы вряд ли могут рассчитывать на такую любезность...
Сегодня они рассчитывают на то, что официальный Евросоюз, если и не признает «автоматически» их референдум, то во всяком случае — отнесется к волеизъявлению граждан с уважением и осудит насильственные действия испанской полиции. Однако пока таких заявлений от официального Брюсселя не прозвучало.
Почему Люксембург с его полумиллионным населением может быть равноправным членом ЕС, а более чем семимиллионная Каталония не может?
Глава МИД Каталонии Рауль Ромава отметил, что отсутствие реакции Евросоюза на насилие со стороны полиции Испании «подрывает доверие» к объединению и его институтам. И это, пожалуй, самый тревожный вопросительный итог октябрьских событий в Каталонии. Если Брюссель не способен потребовать от стран-участниц соблюдения общеевропейских правовых принципов, запрещающих решать политические проблемы насилием, — останется ли «единая Европа» столь же привлекательным проектом в будущем?
Есть и простые, сугубо арифметические вопросы — но, как ни удивительно, очень сложные для евробюрократов. Почему Люксембург с его полумиллионным населением может быть равноправным членом ЕС, а более чем семимиллионная Каталония не может?
Кстати, каталонская экономика по ВВП — это около €225 млрд! — превосходит многие страны ЕС — Португалию, Чехию, Грецию… Доля Каталонии в испанском ВВП в 2016 году составила 19%, при этом доход на душу населения — €28 600, тогда как cредний доход на душу населения в Испании — €24 тыс. в год. В Каталонию поступают 14% от всех инвестиций в Испанию...
Евросоюз должен показать, что он строится не по какой-то застывшей, «раз навсегда данной» модели, подобно тому, как испанские унитаристы считают свою Конституцию «неприкосновенной», — но развивается с учетом современных гражданских запросов
Каталонские события со всей очевидностью показывают: сегодня с ростом регионального самосознания в разных странах ЕС назрела политическая реформа Евросоюза, которая делегировала бы регионам высокие права самоуправления.
Нет, это вовсе не станет «распадом» Евросоюза, напротив — малые территории в силу своей экономической взаимозависимости будут заинтересованы в укреплении связей друг с другом. И напротив, деструктивную роль в ЕС иногда играют именно крупные страны, где все еще сильна инерция имперских традиций. А глашатаями этих традиций нередко выступают праворадикальные силы. Во Франции, например, идеи «фрекзита» (Frexit — от слова Brexit) высказывает лидер французского «Национального фронта» Марин Ле Пен.
Иными словами, Евросоюз должен показать, что он строится не по какой-то застывшей, «раз навсегда данной» модели, подобно тому, как испанские унитаристы считают свою Конституцию «неприкосновенной», — но развивается с учетом современных гражданских запросов. О том, что такая перестройка необходима, говорят и новости уже после каталонского референдума — жители итальянских регионов Венето и Ломбардия также высказались за свой автономный статус.
А вот позиция России по каталонскому вопросу приводит в некоторое недоумение. С одной стороны, официальный Кремль заявляет, что это внутреннее дело Испании. Но с другой — околовластные телепропагандисты откровенно злорадствуют по поводу очередных «европейских неурядиц».
Впрочем, слово «недоумение» тут не вполне подходит. Скорее даже наоборот — злорадство российских федеральных каналов вполне себе закономерно. Россия в последние годы относится к Евросоюзу с плохо скрываемой враждебностью. И использует ошибки ЕС для усиления антиевропейской пропаганды. Хотя не мешало бы лучше задуматься о кризисе федерализма в самой России, поскольку нынешняя гиперцентралистская политика Кремля, подавившая региональное самоуправление, может привести к гораздо более печальным последствиям, чем в ЕС. Но это уже — другая тема…
Читайте также: «Мадрид VS Барселона», «Чем Крым отличается от Каталонии», «В Барселоне сотни тысяч людей вышли на митинг против независимости Каталонии», «Мадрид назначил нового главу Каталонии».
