Имя корейского музыканта стало известно широкой публике после его первого появления в Нью-Йорке, где он исполнил все фортепианные произведения Мориса Равеля в Линкольн-центре и дебютировал на сцене Карнеги-холла. «Он — гроза, вызывающая к жизни фантом легенд» — так писала о пианисте The New York Times. Кун Ву Пэк учился в Джульярдской школе у легендарной Розины Левиной (у нее же обучался знаменитый Ван Клиберн), а затем продолжил занятия под руководством Илоны Кабош в Лондоне и Джудо Агости и Вильгельма Кемпфа в Италии. После успеха на международных конкурсах в Наумбурге и им. Ф. Бузони в Больцано (Италия) пианист начал активно гастролировать по Европе и странам Азии. С этих пор он постоянно сотрудничает с ведущими дирижерами и именитыми коллективами, среди которых Нью-Йоркский филармонический оркестр, Оркестр Санкт-Петербургской филармонии, Лондонский симфонический оркестр, Симфонический оркестр радио BBC. Кун Ву Пэк живет в Париже и является художественным руководителем музыкального фестиваля «Жемчужный берег». В 2000 году правительство Франции удостоило его высокой награды — он стал кавалером Ордена искусств и литературы. |
В Москве открывается XIII Международный конкурс имени П.И. Чайковского. В составе жюри — известные музыканты со всего мира. Среди них Кун Ву Пэк, один из самых выдающихся пианистов современности. Корейский музыкант много лет живет в Париже, и его концерты пользуются огромной популярностью среди европейской публики. Кун Ву Пэк крайне редко дает интервью. Исключение он сделал только для The New Times.
Кун Ву Пэк — Олегу Дусаеву
Многие русские музыканты обеспокоены так называемым наступлением артистов с Востока. Корейских, японских, китайских музыкантов становится все больше, играют они все лучше и лучше.
Не вижу проблемы. Не забывайте, музыка принадлежит всем, это способ коммуникации. Безусловно, на протяжении большого количества времени именно западные музыканты являлись законодателями мод. Но дело в том, что и в Японии, и в Китае, и в Корее давно и отлично разбираются в западной музыке. Это вид искусства, который является прекрасным способом общения между людьми любых национальностей. Это только доказывает, насколько хороша классическая музыка. Для всех людей без исключения. Я часто выступаю не только в Европе, но и в Корее, Китае и вижу, насколько там люди любят классическую музыку. Это даже превращается у некоторых в настоящую страсть. На Западе часто говорят, что классическая музыка умерла, что она только для элиты. На самом деле это совершенно не так. И, кстати, в вашей стране, в России, это тем более не так. Русские люди по-настоящему любят классику. У вас такая богатая история музыки! Вот, например, в Куала-Лумпуре оркестру всего-навсего 10 лет. Чувствуете разницу? Там огромное количество людей симфоническую музыку услышали первый раз в жизни. Я считаю, мы живем в важное время для классической музыки. Она дает энергию к жизни.
Не могу с Вами согласиться и уверен, что не согласятся многие. Известно, что и в России, и на Западе очень много проблем, связанных с классической музыкой. Вы рисуете чересчур радужную картину.
Нет, я вижу, что многие по-настоящему любят классическую музыку. Как можно говорить о ее смерти, когда музыка живет любовью миллионов людей? Я вижу, конечно, разницу между европейским слушателем и русским. На Западе люди все чаще воспринимают музыку посредством интеллекта, мозгами. А русские слушают музыку сердцем, она захватывает прежде всего их душу. Мне кажется, в России не так много проблем, связанных с классикой. Вот что плохо в Европе — то, что все превратилось в музыкальный рынок. Именно это убивает музыку. Вместо того чтобы создавать атмосферу для понимания классической музыки, на ней просто зарабатывают деньги. Деньги, деньги, деньги… Это убивает талант, это убивает публику, убивает записи… Абсолютно все. Как-то один мой друг сказал, что человек, любящий музыку, имеет честное сердце. Это сердце с честью, понимаете? Есть еще такие люди, поверьте.
Бизнес убивает музыку. Все продается и покупается. Что же делать молодым артистам? Как им строить свою карьеру?
Знаете, все-таки главное — иметь настоящий талант. И, конечно, хорошая школа, без нее никуда. С другой стороны, я прекрасно понимаю, что молодым музыкантам сейчас невероятно трудно сделать карьеру. Ведь самая большая проблема — показать то, что уже накоплено. Самое простое — внешние визуальные эффекты, многие пошли по этому пути. Вообще, искусство все время меняется, оно нефиксированное… И образ артиста тоже нефиксированный. Каждый раз у вас новые вопросы, каждый раз надо начинать заново. Это очень тяжело. Но я сейчас говорю о том, как работать над самим собой, а это гораздо более важно, чем карьера. Чтобы быть успешным в карьере, нужно слишком много составляющих: и талант, и деньги, и случай. Нет одной дороги к успеху. Конечно, есть конкурсы, менеджеры, звукозаписывающие компании. Но этого сейчас недостаточно, все это прекрасно понимают. У меня нет простого ответа на Ваш вопрос… Не знаю. Надо играть, играть и играть…
Играть и с голоду умирать?
(Смеется.) Если музыка молодого музыканта хороша, то он найдет свою дорогу.
Вы говорите о конкурсах. Однако не секрет, что в конкурсы уже никто не верит. Конкурс в музыке стал синонимом слова «коррупция».
Да, это грустно. Но я надеюсь, что мы будем иметь больше честных конкурсов. Вообще, соревнование в музыке — это очень странно, Вы не находите? Это все так субъективно… Конечно, задача конкурса — найти настоящие таланты и им помочь. Однако Вы правы, что чаще всего результаты конкурсов весьма неудовлетворительны. Будем надеяться, что эти ужасные случаи будут редкими. Многие играют сейчас очень хорошо. Но вот только существует огромная разница между хорошим пианистом и настоящим артистом. Вопрос в том, кто и на что смотрит. У меня такая шкала: пианист — музыкант — артист.
А что было в Вашем случае? Ведь корейскому музыканту приобрести такое имя в Европе, как у Вас, и сделать такую карьеру не так-то просто.
Мне помогли дружеские отношения с хорошими музыкантами. Многие мои концерты состоялись именно потому, что меня приглашали музыканты, мои коллеги, друзья. Не агентства, не менеджеры. Меня приглашают музыканты, и я горд этим.
Вам удалось миновать систему музыкального менеджмента?
Почему же… У меня много менеджеров. Но они работают неэффективно. Так, кстати, у многих музыкантов. Раньше агенты были более сильны. Сейчас они превратились в секретарей. Это, в общем, облегчает жизнь. Телефонные переговоры, заказ отелей, сумма гонораров — об этом я уже не забочусь, все делают агенты. Организуют мой график. Понастоящему же мою творческую жизнь организую я сам. Каждый музыкант может только мечтать о таком импресарио, как Дягилев, который умел найти талант и дать
этой драгоценности необходимую огранку. Времена импресарио, которые давали возможность таланту развиваться в искусстве, к сожалению, прошли. Я общаюсь со многими известными музыкантами и слышу эту точку зрения со всех сторон. Я никогда не встречал еще музыканта, довольного своим менеджером. После этого интервью вообще ни один менеджер не захочет со мной работать. (Смеется.)
Ответьте мне искренно: для чего Вы лично занимаетесь музыкой?
По-настоящему я рождаюсь только вместе с музыкой, которую должен выплеснуть из себя. Музыка — это то, что вы чувствуете. Именно поэтому она понятна всем: и маленькому ребенку, и старому человеку. Все ощущают в ней потребность. Если вы понимаете музыку, то вы понимаете человека.