«Для многих молодых людей процесс роста как исполнителя заменяется другим — успеть! Успеть схватить, получить, подзаработать, где-то «засветиться».
Виолончелистка, народная артистка СССР, профессор Московской консерватории, профессор Высшей школы музыки королевы Софии в Мадриде, председатель жюри XIII Международного конкурса имени П.И. Чайковского по специальности «виолончель»
Наталья Шаховская — Олегу Дусаеву
Довольны ли Вы результатами конкурса виолончелистов?
Я Вам скажу честно: вообще я довольна тем, как у нас проходил этот конкурс. Он представил нам многих талантливых исполнителей. К сожалению, не все смогли войти в финал — тут математика решает все вопросы. Но мне понравилось, что мы встретились с интересными музыкантами, и при этом достаточно разными.
Вы председатель жюри, и у Вас два лауреата: первая премия и четвертая — Ваши ученики. Где же объективность, Наталья Николаевна?
Николай Арнольдович Петров говорит о том, что не должны играть ученики членов жюри. Но, понимаете, конкурс Чайковского для нас слишком значительное событие. С прошедшего конкурса прошло пять лет. Некоторые уже выросли и не могут ждать еще сколькото лет, когда председателем не будет Шаховская. Естественно, они хотели играть на этом конкурсе. Но они все проходили отбор по DVD. Я, кстати, не очень удовлетворена этим отбором, потому что прослушивание по DVD мало что дает. Но, в любом случае, мои ученики этот отбор прошли.
Но ведь Вы и входили в состав отборочной комиссии…
Я была. Кроме меня были замечательные музыканты: Виктор Симон, Александр Загоринский, Кирилл Родин. Честно Вам скажу: когда принимались решения, я в обсуждении своих учеников не участвовала. На конкурсе я вела себя так же. Я не голосовала ни за одного из своих учеников: ни за Сергея Антонова (лауреат первой премии. — The New Times), ни за Евгения Румянцева (лауреат четвертой премии. — The New Times), ни за других, которые принимали участие и не дошли до финала. Кстати, они из-за этого получали меньшее количество голосов. Педагог здесь в стороне, решают остальные члены жюри. Любители задавать вопросы, конечно, говорят так: «Ну, члены жюри подыгрывали председателю». Но если я абстрагируюсь от того, что Антонов мой ученик, и встану на объективную позицию, то должна сказать, что он действительно достойно играл. И Женя Румянцев очень интересный музыкант и умница большой.
Как могло произойти, что в жюри оказались родители участников конкурса?
Члены жюри собирались раньше, чем появились исполнители.
Они же в семьях своих не могли этого не обсуждать.
Я их не спрашивала. Может, и обсуждали. Опять хочу сказать, что участие в конкурсе Чайковского — это очень почетно. Он не идет каждый год. И, как и учителя, отцы тоже не голосовали за своих детей.
Если вернуться к событиям первого тура, то именно по его завершении на Вас посыпались обвинения за снятие украинского виолончелиста Игоря Бобовича. Молодой музыкант написал гневное письмо министру культуры, и разгорелся громкий скандал.
Я Вам честно все скажу. Это была странная ситуация. На конкурс проходили участники, которые прошли отбор по DVD, и те, которые были победителями конкурсов WFIMC (Всемирная федерация международных музыкальных конкурсов. — The New Times). Неожиданно на жеребьевке появляется Бобович. У меня от оргкомитета не было об этом никаких известий. Я задала вопрос представителю оргкомитета: «Откуда появился Бобович?» Мне ответили, что он имеет первую премию. Выяснилось, что он имеет премию на конкурсе камерных ансамблей. На конкурсе же Чайковского, как Вы помните, представлены следующие специальности: виолончель, скрипка, рояль и вокал. Нет камерного конкурса. Я посчитала, что это ошибка оргкомитета. Задала вопрос: «Может, и его пианистку тогда тоже допустить до конкурса пианистов?» Потом начали говорить, что такая ситуация, мальчик плачет… Мальчику, кстати, 31 год. Меня даже спросили: не имею ли я что-нибудь против Бобовича? Что я могу против него иметь? Есть условия конкурса. Оргкомитет начал просить его прослушать. Я сказала, что это ошибка оргкомитета. Но если его представители обращаются к жюри с просьбой, чтобы мы его прослушали, — пожалуйста. Что я могу сказать: он способный человек, но попал в число тех шестнадцати, которые не прошли во второй тур. По своим возможностям, просто по своей игре. После этого началась возня, скандалы и так далее. Я считаю, что мы поступили правильно, поставив изначально этот вопрос на обсуждение. Если бы он играл великолепно, мы бы его пропустили с удовольствием. Но, к сожалению…
Мне придется попросить Вас также прокомментировать скандальную ситуацию, когда выяснилось, что наш знаменитый оркестр БСО не в состоянии аккомпанировать Симфонию-концерт Прокофьева Вашему ученику Сергею Антонову.
Я сидела на пресс-конференции в Рахманиновском зале, Сережа в это время репетировал. После репетиции он прискакал ко мне в ужасе — ничего невозможно сыграть. Он мне сказал, что играть в финале не будет. Я говорю: спокойно. Подошла к дирижеру, мы все обсудили. Я спросила, когда игрался этот концерт. Мне инспектор оркестра ответил, что это было 20 лет тому назад1. Мы решили заменить концерт. Дирижер Серов мне сказал, что оркестр просто не может сыграть это произведение!.. Должна сказать, что все члены жюри были в шоке от того, что делал дирижер. На третьем туре просто все вздрагивали. Я думала, что Женя Румянцев просто не сможет играть. Грустно, конечно… Члены жюри, кстати, настаивали, чтобы поменяли дирижера. Мягко скажем, наш третий тур был поставлен не в самое лучшее положение.
Члены жюри Международного конкурса им. П.И. Чайковского Дмитрий Башкиров и Наталья Шаховская |
В одном из своих последних интервью Мстислав Ростропович сказал The New Times, что «лицо страны — это культура». Как Вы считаете, «лицо» исполнительской культуры нашей страны сейчас в порядке? Все-таки конкурс Чайковского выступает как лакмусовая бумажка в этом вопросе.
Не могу сказать, что в порядке. То, что происходит в стране, отражается, естественно, на культуре. Какие-то ненормальные ситуации с возвеличиванием денег… Сейчас студенты имеют возможность для заработка. Они все работают практически. Для многих молодых людей процесс роста как исполнителя заменяется другим — успеть! Успеть схватить, получить, подзаработать, где-то «засветиться». Это очень мешает. Когда мы учились, мы не разъезжали. Были, конечно, концерты, но в ограниченном количестве. Я помню, что даже просто не разрешали. А сейчас… Иногда собственных студентов не видишь длительное время, потому что они где-то зарабатывают. И они даже не спрашивают разрешения, могут ли они вообще уехать. Я думаю, что это время когда-то устаканится. Сейчас время брожения. Это брожение, к сожалению, отражается как на профессиональном, так и на духовном уровне.
Вы хотите сказать, что профессиональный уровень исполнителей понизился?
Да. Понизился… Кто-то может купить себе Малый зал консерватории, стены которого слышали самых выдающихся музыкантов. Заплати — и играй. И Большой зал можно купить. Мне трудно с этим согласиться. Мы воспитаны в период «совка», как это принято сейчас говорить. В те времена отношение к классической музыке у государства было очень серьезным. Я вспоминаю, как готовилась к конкурсу Чайковского. Были прослушивания, несколько отборов. Нам были обеспечены концерты для обыгрывания как сольных, так и симфонических программ. Я как раз играла на конкурсе Чайковского Симфониюконцерт Прокофьева, так у меня в Нижнем Новгороде было с оркестром пять репетиций! Я была к конкурсу вооружена. Не говорю уже о том, что все участники были помещены в Серебряный Бор, профессора к нам туда приезжали. Кормили нас с утра до вечера за государственный счет. Мы чувствовали меру ответственности, потому что понимали, что для нас делается все. Сейчас этого нет. Я много сижу на разных конкурсах за рубежом. Туда приезжают наши исполнители, отнюдь не самые лучшие. Но зато на них нашлись деньги! И они поехали. Они выступают весьма посредственно, и это грустно, потому что все привыкли, что в России хорошие музыканты. Иностранцы на конкурс Чайковского выходили с великолепными инструментами. Некоторые со Страдивари, между прочим. Наши выходят, извините, с «дровами». Владимир Спиваков отметил, что Московская консерватория не очень хорошо себя проявила с профессиональной точки зрения — инструменты из государственной коллекции инструментов были предоставлены нашим участникам за две недели. А ведь надо к ним привыкнуть! Естественно, были интонационные потери и так далее. Все это разбросано, не сконцентрировано в одних руках. А все должно быть подготовлено заранее. По-серьезному никто этим не занят. Я имею в виду государство. На будущее исполнительского искусства я пока смотрю с пессимизмом! Я плохо понимаю, что происходит. Кто дальше занимается лауреатами конкурса Чайковского? Кто им помогает продвинуться? У нас в России всегда так: полностью уничтожаем, потом возрождаем.
____________________________
1 По информации The New Times, это произведение исполнялось оркестром БСО вместе с Натальей Гутман в 1998 году.