Александр Бенуа. «Прогулка короля», 1906 год. Фото: wikipedia.org Пресса судачила о том, что Гапон бежал из России. Гимназистки хотели устраивать демонстрацию из-за расстрела лейтенанта Шмидта. Воздух дышал тревогой. В газете «Петербургские ведомости» рассказали историю о том, как «инженер Землянский, переходя по путям к мастерской Николаевской железной дороги, подвергся нападению двух хулиганов. Ударом кулака он сшиб одного и ловким движением отпарировал занесенный над головой топор другого…». 9 марта 1906 года просвещенные петербуржцы спешили по Невскому на Малую Конюшенную, где в Екатерининском зале дома № 3 состоялась последняя выставка объединения «Мир искусства». Друзья и соседи Инициатором создания «Мира искусства» была группа друзей, объединившихся вокруг начинающего художника Александра Бенуа. Это были его товарищи по гимназии, а также соседи по имению и их гости — Дмитрий Философов, Вальтер Нувель, Константин Сомов, позже к ним присоединились Сергей Дягилев, Леон Бакст, Альфред Нурок. Кружок «домашних» единомышленников почти неожиданно для них самих в конце 1890-х преобразовался в общество «Мир искусства» и редакцию одноименного журнала. Большинству участников не было 30 лет, они увлекались искусствами, литературой, философией, ездили по заграницам и несли в себе свойственный молодости огонь просветительства. Их волновали идеи синтеза искусств, заложенные в основу стиля модерн. На дворе был уже почти ХХ век, в Париже публику будоражили импрессионисты, а Россия с точки зрения художественной жизни оставляла ощущение сонного царства. В отличие от Москвы, где Третьяков упорно отбирал для своей галереи все русское и национальное, художники из Петербурга считали необходимым просвещать публику с помощью западной живописи. При этом они опирались на русский золотой век в живописи и исторических фигурах, главной из которых был Петр Первый. В одной из статей журнала «Мир искусства» утверждалось, что «только знание и любовь к Европе» помогли Пушкину, Тургеневу, Чайковскому «выразить и наши избы, и наших богатырей, и неподдельную меланхолию нашей песни». Ну и, конечно, конфликт поколений — один из основных двигателей прогресса.
Константин Сомов. Обложка журнала «Мир искусства», 1900 год. Фото: wikipedia.org Целому ряду художников негде было выставляться: их не принимали на большие выставки либо принимали только то, что не противоречило господствующим течениям. Жесткий диктат главенствующих группировок в художественной жизни тех лет привел к тому, что не только молодые, но и ряд выдающихся художников остались без площадок, на которых могли бы выставляться, и они тоже присоединились к «Миру искусства». Среди старших участников объединения оказались Врубель, Левитан, Коровин, даже Серов. К тому времени Бенуа, происходивший из семьи знаменитых архитекторов, был хранителем живописной и графической коллекции княгини Тенишевой, одной из крупнейших меценаток тех лет. Отцом Сомова был хранитель Эрмитажа и редактор «Вестника изящных искусств», сам же юноша учился в те годы у Репина. Нувель служил чиновником Министерства императорского двора, Дягилев только что окончил университет, но вместо того чтобы заниматься юриспруденцией, начал карьеру деятеля искусств. Философов приходился двоюродным братом Дягилеву, его отец был главным военным прокурором и начальником военно-судебного управления, а также членом Государственного совета… Война искусств История объединения началась с выставки, устроенной в Петербурге в 1898 году Дягилевым, — в нем бурлила энергия, и он рвался применить ее на деле. Главным меценатом выставки через Бенуа стала княгиня Тенишева. Дягилев хотел делать выставки международными, в моду тогда входили финские художники, и создание совместной с ними экспозиции было первым шагом к воплощению его идей. Выставка была воспринята современниками как вызов и даже провокация. Раздражало буквально все. И то, что она проходит в роскошных интерьерах, и ее оформление оранжерейными растениями, и то, что открыта она была с невиданной по тем временам помпой — на вернисаж пожаловала почти вся царская фамилия с обеими императрицами и императором во главе. При их вступлении в зал грянул помещенный на хорах оркестр. Правда, из царской фамилии только великий князь Владимир Александрович купил одну из работ (это была акварель Сомова, изображавшая боскет из стриженых деревьев), чем удивил своих августейших родственников. Многократно приходил на выставку Серов, находившийся в зените своей славы: он уже почти не скрывал, что передвижники ему надоели. Критика и пресса стала высмеивать художников, которые были названы декадентами, — слово, испугавшее родителей Сомова. Бенуа тоже был вынужден объясняться, и только родственников Дягилева и Философова утешало, что пусть и благодаря скандалу, но те стали вдруг известны. Публика вела себя соответствующим образом. Один генерал несколько раз приходил на выставку и всякий раз демонически хохотал перед экспонатами, другой посетитель требовал обратно потраченные на билет деньги. Особо высмеивали большое панно Врубеля (это было первое его явление на публике) с девушками, купающимися в зеленом пруду. Нападки стали особенно озлобленными, когда стало известно, что княгиня Тенишева под влиянием молвы о гениальности Врубеля приобрела это панно, что было сочтено вызывающим. Такое неприятие молодых художников вполне понятно. Они разом отказались от тех принципов, которые им навязывались. «Если не считать склонности к скандалу нашего лидера Дягилева, — вспоминал Бенуа, — сами мы вовсе не собирались бросать какой- либо вызов… Правда, все участники этой выставки в одинаковой степени ненавидели рутину, и для нас рассадником таковой представлялся академизм, главной цитаделью которого продолжала оставаться императорская Академия художеств… Впрочем, кроме академизма, мы ненавидели еще и типичное передвижничество». Журнал не для всех Вышедший тогда же первый номер журнала «Мир искусства» был призван закрепить пусть и скандальный, но успех выставки. За семь лет было вы- пущено двадцать номеров. В первых номерах было уделено существенное внимание абрамцевскому кружку — художникам так называемого национального стиля — Васнецову, Якунчиковой, Поленовой. Врубель также был членом этого неформального кружка. Одно- временно редакция журнала обратила внимание современников на классиков XVIII–XIX веков, уже порядком забытых, — Левицкого, Боровиковского, Кипренского, Венецианова. Наряду с ними журнал публиковал материалы о западных художниках, работавших в стиле модерн, писал о прикладном искусстве. Аполитичность учредителей журнала, которая выражалась в пасторалях, исторических картинках Сомова или «прогулках Людовика» Бенуа, вызывала раздражение (общество дышало революцией). Художник Василий Миллиоти писал: «Великие душевные драмы русского человека заменились боскетами, амурами, манерными господами и дамами; страдания крепостного мужика — эротическими шалостями барина-крепостника… душа уменьшилась, утончилась и ушла в слишком хрупкую и изысканную форму».
Константин Сомов. Обложка сборника стихов Константина Бальмонта «Жар-птица. Свирель славянина», 1907 год. Фото: wikipedia.org Начались склоки и в самом журнале — Дягилев интриговал против Бенуа, а тот критически высказался в отношении первого номера журнала. Сомов писал в письме отцу: «В Петербурге «Мир искусства» представляет такое: монарх Дягилев, Дима (Философов) — рабочий, слепо поклоняющийся первому, Бакст, лебезящий и вторящий обоим…» И все же журнал стал той главной и единственной площадкой, которая дала возможность выступить многим современным художниками и литераторам и познакомила их со зрителями и читателями. Как пример иллюстрированного издания «Мир искусства» стал образцом для подражания на многие годы — несмотря на критику современников (знаменитый критик Владимир Стасов, например, охарактеризовал одно из важнейших творений «мирискусников» — иллюстрации Бенуа к «Медному всаднику» как рисунки, которые «только пачкают создание Пушкина»). В 1904-м вышел последний номер журнала. Формальной причиной был отказ меценатов финансировать издание. На самом деле между участниками стали созревать непреодолимые противоречия. Дягилев еще в 1903-м приглашал Чехова возглавить в журнале отдел беллетристики, однако тот ответил, что считает неприемлемым работать с Мережковским и его окружением. Тенишева решила было вновь дать денег на возобновление журнала, но с условием, чтобы соредактором журнала стал Николай Рерих, что никого не устраивало. План Дягилева объединить «всю мыслящую Россию» под одной обложкой провалился. «Мы все постепенно охладевали к нашему детищу, — вспоминал Бенуа. — Нам начинало казаться, что мы уже вполне высказались, что мы начинаем повторяться, что мы настолько забежали вперед, что данного нами хватит русскому обществу надолго».
Борис Кустодиев. Групповой портрет художников общества «Мир искусства». Эскиз, 1916–1920 годы. Фото: wikipedia.org Впереди Париж Шестая, последняя, выставка 1906 года явилась тщетной попыткой Дягилева предотвратить распад «Мира искусства». Уже в 1901-м москвичи организуют «Выставку 36 художников», в 1903-м возникает «Союз русских художников»… Но меняется и сам Дягилев — если в начале он стремился просвещать русское общество через иностранное искусство, то со временем захотел пропагандировать русских художников на Западе. На последней выставке были представлены постоянные художники объединения — Врубель, Борисов-Мусатов, Николай Сапунов, Павел Кузнецов, но вместе с ними и дебютанты «Мира искусства» — Ларионов, Феофилактов, Явленский, Сарьян. В октябре того же 1906 года Дягилев выставляет в Париже русское искусство, от икон до модернистов. В помещении выставки, по свидетельству Бакста, было устроено несколько концертов русской камерной музыки, «как бы предвещавших ту несравненно более значительную манифестацию русской музыки, которой Дягилев угостил Париж… весной следующего, 1907 года». В России продолжалась революция, улица весной 1906-го дышала восстанием. Исторические картинки «Мира искусства» уже не могли никого ни удовлетворить, ни возбудить, ни вдохновить. Выставка стала лакмусовой бумажкой, показавшей Дягилеву, что пора менять место пребывания. Так начинается история знаменитых «Русских сезонов» Дягилева, который вывез за рубеж весь свой «Мир искусства». Хрупкое и вроде бы аполитичное — это искусство на целый век определило вектор развития художеств, став своего рода золотым веком Европы.
