The New Times продолжает публикацию дневников известного журналиста Маши Слоним, которая во второй раз уехала в эмиграцию*
Поймала себя на том, что меня стали больше интересовать английские новости, чем российские.
Мне интересно, кто выиграет позицию номер один в лейбористской партии — нынешний ее лидер Джереми Корбин или Оуэн Смит, который претендует на этот пост. Выборы состоятся на днях. Мне интересно, построят ли совместно с китайцами атомную электростанцию в соседнем графстве Сомерсет. Мне интересно, как же правительство выкрутится с брекзитом. Я знаю, что все это может как-то повлиять на мою жизнь.
Новости из России на мою жизнь уже никак повлиять не могут. Друзья, я надеюсь, будут приезжать ко мне, как и прежде, а все остальное звучит уже как-то абстрактно. Да и новости из России становятся все более нереальные.
Но, конечно, мертвой хваткой держит Facebook! Это моя связь с Россией, с друзьями. А что там в английском Facebook, подумала я? Не пора ли переехать туда? Посмотрела ленты родственников и друзей. Начала с внуков, надо же знать, чем живет молодежь. Одна учится в Оксфорде, другой — в Лондонской школе экономики. Тоска! Жизнь молодежи в Facebook — это веселые фотки. То есть им, конечно, интересно разглядывать свои и фотки друзей с разных пати, веселые красивые лица, вкусные блюда…
В надежде увидеть что-то более содержательное, бросилась в ленты моих английских коллег-журналистов. И тут облом! Сухие ссылки на статьи, короткие замечания. Ни страстных комментов, ни срачей, ни просто споров. Ни о чем. Конечно, до, во время и после референдума по брекзиту лента моих политизированных друзей бурлила. Сейчас — опять спад. Мой сын еще пытается образумить своих друзей, которые смотрят Russia Today и восхищаются Путиным, рассказывает им о троллях и старается открыть глаза. Но дальше этого дело не идет.
Увидев скупые и скучные ленты английских журналистов, я даже заподозрила, что, может, им просто не разрешается высказываться в социальных сетях. Спросила одного из них, самого политизированного, к тому же пишущего о России. Ничуть нет. Просто все, что им хочется сказать, они говорят в своих статьях и сюжетах. Да и дискуссии там же идут. В России социальные сети стали единственной площадкой для дискуссий, потому что другие площадки, за исключением немногих СМИ, просто исчезли.
Мой английский друг-журналист посоветовал мне ходить в бары и пабы, там, мол, лучше обсуждать политику, чем в FB. Но с этим у меня здесь проблема. Говорить о политике с неизвестными тебе людьми неприлично. О погоде — всегда, но не о политике. Когда я писала о брекзите и хотела расспросить фермеров в местном пабе о том, как они голосовали, я на всякий случай взяла с собой сына. Он прожил здесь большую часть своей жизни и знает английский народ лучше, чем я. Первыми его словами в пабе были: «А прилично будет поговорить с вами о политике?» В тот день, в день судьбоносного референдума, это было вполне прилично. Все хотели об этом говорить — и в пабах, и в социальных сетях. Но боюсь, что сейчас, когда страсти немного улеглись, поднимать разговор о политике в нашем деревенском пабе будет неприлично. Может, в Лондоне среди хипстеров и интеллектуалов это и сейчас вполне уместно, но в сельской местности никто такой разговор не поддержит. Здесь — только о погоде.
А я об английской политике буду по старинке читать в газетах, слушать по радио и смотреть по телевизору. А российскую — буду по-прежнему обсуждать в русском FB. Где же еще?
* Продолжение. Начало — NT № 40 от 30 ноября и № 42 от 14 декабря 2015 года. №№ 1, 3, 5, 9, 11, 13, 16,18, 20, 22, 28 за 2016 год.
