#Сюжеты

#История

Семейный портрет на пленэре

02.11.2016 | Андрей Колесников | №36 (424) 31.10.16

25 лет назад, 6 ноября 1991 года, указом президента России Бориса Ельцина было создано правительство реформ: приверженцы рыночной экономики с огромной надеждой смотрели на Егора Гайдара и его команду

Группа участников конференции, принявшей декларацию о радикальных экономических реформах (слева направо): Александр Шохин, Петр Авен, Константин Кагаловский, Алексей Улюкаев, Анатолий Чубайс, Владимир Мащиц, Сергей Глазьев,Австрия, Альпбах, сентябрь 1991 года. Фото из архива Сергея Васильева

На этой фотографии они почти все вместе. Альпийское солнце. Фоном — типичная для этих мест гостиница. Молодые, уже успешные, воодушевленные. Где-то, в нескольких сотнях километрах к востоку, поскрипывает и опасно покачивается грузное туловище империи, от которой со страшным шумом отваливаются огромные куски. А они, эти молодые интеллектуалы-экономисты, уже втянувшие ноздрями казенные запахи коридоров власти, здесь, на семинаре в австрийском Альпбахе, констатируют факт неизбежного падения СССР.

Крайний слева на этой фотографии — хорошо узнаваемый Александр Шохин почти с таким же близоруким прищуром и в таких же очках как и сейчас, четверть века спустя. Рядом с ним — тоже узнаваемый Петр Авен. В отличие от Шохина, который в галстуке, Авен выглядит нездешним «пиэйчдишником» — он в толстовке Yale University: за такую красоту тогда можно было многое отдать. Дальше — Константин Кагаловский, Алексей Улюкаев (тоже вполне узнаваемый!); тощий как жердь Анатолий Чубайс — почему-то сразу видно, что он здесь главный; забытый ныне Владимир Мащиц; крайний справа — человек, похожий на амбициозного старшеклассника: Сергей Глазьев. Тот самый. Он ведь тоже «разваливал» страну вместе с другими либералами, это сейчас он у нас яростный дирижист, кейнсианец и сторонник «партии дешевого кредита»…

Они не одни там были. Кто-то не попал на фото. Иные просто не смогли приехать. Но под Альпбахской декларацией, в которой утверждалось, что радикальные либеральные экономические реформы надо проводить в границах России и дальше ждать нет смысла, стоит, например, подпись будущего жесточайшего оппонента реформаторов-камикадзе академика Дмитрия Львова. Декларацию, как утверждает отсутствующий на фотографии Сергей Васильев, писал Улюкаев — «как самое бойкое наше перо».

«Нас, может быть, четверо»

Вообще, это история в фотографиях. Нет фотографий «картошки» 1979 года, где питерские аспиранты Анатолий Чубайс, Григорий Глазков и Юрий Ярмагаев обсуждали очередное «прорывное» постановление ЦК и Совмина о «совершенствовании хозяйственного механизма» и пришли к выводу, что оно вообще ничего не изменит. И начали проводить семинары в Ленинградском инженерно-экономическом институте. Чтобы понять — а что именно может изменить систему. На этот счет фотографии уже есть.

На номенклатурно-идиллических дорожках Архангельского, во время прогулки на двоих, Гайдар сказал Чубайсу, что для него заготовлена роль «министра приватизации», а значит, всенародная ненависть на много лет вперед

А потом появился еще один юный гений — Сергей Васильев из Финансово-экономического института, который знал сербско-хорватский и лично «трогал руками» югославскую экономику. «Нас много, нас, может быть, четверо», — сказал поэт и был прав. Но питерская четверка, постепенно расширявшаяся и затаскивавшая в свой круг ребят на пять-шесть лет младше, несколько задыхалась в автократичном и консервативном Ленинграде. Нужно было искать единомышленников в Москве.

В начале 1980-х Глазков обнаружил в столице группу экономистов, неформальным лидером которых был Егор Гайдар. Тот привлек чубайсовцев к работе над программными правительственными документами под руководством председателя Госкомитета по науке и технике, партийного аристократа Джермена Гвишиани, а фактически — под началом знаменитого экономиста Станислава Шаталина. Тексты с очень скромными намеками на реформы советской экономики, разумеется, не пошли дальше нескольких высоких кабинетов. Зато появился опыт командной работы. Да и в принципе уже к середине 1980-х молодые экономисты подготовили содержательный прообраз будущей программы реформ.

Две команды — ленинградская и московская — в расширенном составе и с добавлением новосибирцев почти институционализировались на спортбазе ленинградского Финэка на Змеиной горке под Питером в самом конце августа 1986-го. Повестка реформ была сформулирована — оставалось только обсуждать нюансы и заниматься тимбилдингом. Внешне — опять же, судя по фотографиям, — веселое мероприятие молодых ученых, где доминируют двое парней лет тридцати: длинный в вельветовой курточке и невысокий в сером костюме и галстуке — Толя и Егор, Чубайс и Гайдар, лидеры движения, которое потом назовут «ленинградско-московской экономической школой».


 

Кого там только не было, на этом первом семинаре и на последующих. Появлялись социологи Юрий Левада и Симон Кордонский, ребята из питерского клуба «Синтез» — Михаил Дмитриев и Андрей Илларионов. И кто только друг с другом не приятельствовал: вот на фотографии за одним столом нынешние непримиримые враги Оксана Дмитриева и Анатолий Чубайс. А вот — будущий председатель ЦБ Сергей Игнатьев, в общем, похожий на себя сегодняшнего, только не седой. Он сам мне потом, закуривая так дисгармонирующую с его обликом тонкую женскую сигарету, опишет сцену времен более позднего, года 1988 или 1989-го, семинара на Ладоге: собачий холод, берег озера, проливной дождь и человек 20 молодых экономистов, накрывшись прозрачной пленкой, перекрикивая ливень, спорят о реформах.

Многие из них в очень молодом возрасте подойдут близко к власти, благодаря перестройке переберутся из клубов в Ленсовет или даже Верховный совет РСФСР, окажутся в аппарате Анатолия Собчака, который не любил, но ценил Чубайса; а Егор Гайдар будет работать в «Коммунисте», затем в «Правде», писать тексты для Горбачева и очень рано получит свой собственный научно-исследовательский институт — его не только ценили в «молодежной» среде, ему давали развернуться и старшие товарищи.

На первом же семинаре молодых ученых-экономистов под Ленинградом определились лидеры будущей ленинградско-московской экономической школы — Анатолий Чубайс и Егор Гайдар, Ленинградская область, Змеиная горка, август 1986 года. Фото из архива Сергея Васильева

Команда

Почему именно эта команда? Да, разумеется, стечение обстоятельств: Геннадий Бурбулис привел Егора Гайдара к Борису Ельцину. Да, вообще, все в истории случайно. Да, потом эту команду будут обвинять в миллионах ошибок — и справа, и слева. И брюзжащее старое поколение, и надменное молодое — дети, которые пошли в школу тогда, когда Гайдар все это начал, когда его ребята разместились в еще не остывших креслах на Старой площади и у одного на телефоне было написано «Зюганов», у другого «Купцов», когда его советники дневали и ночевали на работе. Дети, которые закончили теперь престижные экономические вузы, сами стали профессорами и легко находят проколы в действиях реформаторов. Но, ребята, и РЭШ, и пиэйчди за границей, и прилавки с товарами, и все-все остальное стало возможным лишь после того, как эти парни, добывавшие всеми правдами и неправдами информацию о настоящей экономической науке за рубежом, шифровавшиеся от КГБ, читавшие журнал Acta Oeconomica как Библию, делившиеся увиденным на уникальных стажировках в Югославии, Венгрии и Польше, потом перестроили огромную страну, которая много десятилетий корежилась Лениным, Сталиным, Хрущевым, Брежневым…

Нет, эта команда не была случайной. Она была лучшей.

15-я дача

А потом, в сентябре 1991-го, была 15-я дача — барачного типа, зеленая, деревянная — в подмосковном поселке Совмина РСФСР Архангельское: будущие члены правительства приезжали и уезжали, придумывали реформы уже под реализацию, без классической программы (поскольку программ было написано в конце 1980-х чуть ли не десяток) — сразу проекты нормативных актов.

Именно там, в Архангельском, на номенклатурно-идиллических дорожках, во время прогулки на двоих Гайдар сказал Чубайсу, что для него заготовлена роль «министра приватизации», а значит, всенародная ненависть на много лет вперед. Это не к тому, что нужно жалеть Чубайса, а к тому, что некоторые последствия, в том числе персональные, при проведении реформ были заранее предсказуемы — «продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути». А некоторые опасения команды, кстати, не оправдались: не было масштабной безработицы и сопротивления реформам со стороны профсоюзов.

28 октября 1991 года Борис Ельцин, выступая на V съезде народных депутатов РСФСР, объявил о начале реформ в границах России. В ноябрьские праздники прошли основные назначения в новое правительство, которому предстояло одновременно не допустить катастрофического сценария, перевернуть уклад жизни страны, заложить основы российской экономики и государственности.

Секретарь ЦК и расческа

Поздней осенью 1991-го, когда правительство реформ уже было назначено, мне позвонили друзья и сказали, что я смогу живьем увидеть секретаря ЦК КПСС Бориса Николаевича Пономарева. Для этого всего-то нужно — посетить их офис, который, несмотря на то, что они представляли коммерческую структуру, находился в здании на Старой площади. Разумеется, спустя короткое время я оказался в бывшем здании ЦК, где совсем недавно выселились партработники и вселились молодые реформаторы, а попутно в нескольких помещениях оказались частные организации. Время было такое… И в самом деле: в небольшом кабинетике уровня инструктора ЦК сидел некогда всемогущий Пономарев, сухонький старичок в очках, его рабочий стол был завален марксистско-ленинской литературой. В ответ на просьбу об интервью он начал рассказывать о временах Гражданской войны… Пускали его на рабочее место без особых проб-лем — никакого ФСО тогда не было, охрана жалела старика. Для меня эта фигура стала символом переходного времени, когда СССР уже де-факто развалился, а де-юре флаг Советского Союза еще не был спущен. Желающих работать в правительстве тогда было немного: эти кресла не были намазаны медом, пилить и откатывать было нечего, а работать предстояло круглосуточно.

Осенью 1991-го эти люди давали себе от нескольких месяцев до года. Главное — они успели быстро вывести страну из социализма

Большинству представителей команды реформаторов было 30 с небольшим лет, самые старшие приближались к 40. Как, например, мой старший, тогда 39-летний, брат Сергей, в свое время работавший с Гайдаром в журнале «Коммунист» и часто призывавшийся в перестройку на рабочие дачи в «Волынском-2», рядом с дачей Сталина, писать речи генсека, а затем президента СССР. Став советником Егора, Сергей снова оказался в привычных интерьерах, сестра-хозяйка даже вручила ему расческу, забытую пару лет назад.

FAQ

Два часто задаваемых вопроса: что они сделали со страной (подвопрос: и так ли сделали?) и что произошло с ними самими? Можно рассуждать о том, что бывшие реформаторы заматерели, разбогатели, многие приспособились к новому политическому режиму. Сдали позиции. Проиграли страну.

На самом деле это как с одноклассниками или однокурсниками. Кто-то пробился в жизни, кто-то остался на ее обочине, одни благоденствуют, занимая топ-менеджерские и номенклатурные позиции, иные живут скромной жизнью совершенно обычных небогатых людей. Кого-то точит ощущение потерянных результатов реформ, кто-то восстает против режима или ушел в частную жизнь. Егор Гайдар умер. Борис Немцов, делавший реформы в Нижегородской области, убит.

Есть и те, кто фактически покинул страну. Или находятся на крючке у следственных органов. Или перешли в другой лагерь. А ответ на вопрос, является ли переходом в другой лагерь служба Путину, остается открытым. Всегда можно ответить в том смысле, что «уж лучше мы будем наверху, чем кто-нибудь другой». У каждого своя правда.

А что сделали со страной? Сначала с неизбежными ошибками, танцами на отравленных граблях поставили ее экономику на рыночные рельсы, затем не очень-то успели заняться демократией (а может, недооценили ее важность), после чего пытались ценой компромиссов удержать результаты реформ. В итоге, переиграв коммунистов в 1990-е, уступили чекистам-консерваторам. То есть страну, судя по всему, проиграли…

Впрочем, рассуждая таким образом, всегда нужно помнить: в сентябре — ноябре 1991-го эти люди давали себе от нескольких месяцев до года. Главное — они успели быстро вывести страну из социализма. А ответственность за то, что произошло потом, разделяют все. В том числе и мы с вами.

 


×
Мы используем cookie-файлы, для сбора статистики.
Продолжая пользоваться сайтом, вы даете согласие на использование cookie-файлов.