Политика почти ушла из русскоязычного дока. Причин тому много: и усталость от политических тем, и разочарование, и убежденность в том, что скорых изменений ждать не приходится. И все же есть несколько фильмов, где политическое составляет если не формальную основу сюжета, то его несущую конструкцию. Фильм Виталия Манского «Родные» показывает проникновение большой политики в семейный микрокосм. Картина Татьяны Чистовой «Убеждения» — столкновение реальной политики с частной жизнью гражданина на примере воинской повинности. Фильмы о Петре Павленском (их на фестивале аж три) фиксируют сложные взаимные интервенции современного искусства в политику и политики в искусство. А «Хроники неслучившейся революции» Константина Селина буквально документируют политическую кампанию.
Город, снятый Манским, кажется погруженным в тяжкое похмелье, а история с Украиной — лишь звонким эхом российской истории
«Родные»
Весной 2014 года Виталий Манский с оператором едет во Львов — в город, где режиссер родился и вырос, где по-прежнему живут его мать и тетка. На Украине происходят президентские выборы, город живет надеждой на новую жизнь в составе близкой Европы. Однако новая жизнь откладывается, и по мере того как Украина все дальше сползает в трясину войны, Манский движется все дальше на Восток, навещая все новых членов своего обширного многонационального русскоязычного клана и попутно выясняя частные подробности семейной истории. Одесса, Севастополь, Донецк — новые границы пролегли не между абстрактными государственными образованиями, а внутри одной конкретной семьи.
Как внимательный и точный наблюдатель Манский не ограничивается политической повесткой: в его фильме много антропологических деталей, отражающих не меньше, чем человеческие судьбы. Но судьбы эти во многом формируются внешними, тотальными обстоятельствами. Вот две сестры — одна в Крыму, другая в Севастополе — ругаются по скайпу «за политику». Вот крымские родственники дважды празднуют новый 2015 год: сначала с Путиным, поднимая тост за новое российское счастье и неуклюже подпевая гимну, а потом с Порошенко — все так же путая слова гимна, теперь уже украинского. Весной 2015-го Манский оказывается в Донецке — идет на митинг, на котором выступает лидер непризнанной ДНР Захарченко, а потом слушает политические соображения дедушки Миши — старика, приехавшего в Донбасс после войны из голодного Воронежа за работой, прилежного зрителя российских новостных программ, рассуждающего о Бандере и поставках российского оружия и продовольствия в мятежный город. Так, объехав всю Украину, живущую в тревожном ожидании и надежде, проводив в армию львовского племянника, автор оказывается в Москве 19 марта — на следующий день после праздничного митинга. Патриотические плакаты, оставшиеся после выступления Путина на Красной площади, превратились в нелепый мусор, лежащий грудами на морозе. Следующий кадр: Большой Москворецкий мост еще покрыт слоем цветов памяти Немцова. Город, снятый Манским, кажется погруженным в тяжкое похмелье, а история с Украиной — лишь звонким эхом российской истории, переживающей, как в голливудском кино, точку невозврата.
«Голая жизнь»
Это один из трех снятых в этом году фильмов о феномене Петра Павленского (два других — немецкий «Павленский, человек и власть» Ирене Лангеман и «Огонь, иди со мной» Инны Денисовой, фокусирующийся исключительно на фигуре Оксаны Шалыгиной, соратницы художника, тоже будут в программе «Артдокфеста»).
От двух других фильмов работу Дарьи Хреновой отличает большое количество оригинальной документации: кадров подготовки и исполнения акций, съемки Павленского, когда его проверяли на полиграфе и допрашивали по делу «Свободы» — поджога покрышек на Мало-Конюшенном мосту (Павленский ухитрился записывать все свои разговоры со следователем). В одном из промороликов фестиваля Манский говорит: «Павленский — зеркало, в котором отражаемся мы все». Эти слова точно описывают суть «Голой жизни», и не в том смысле, что акции Павленского служат катализатором, заставляющим социальные институты и госаппарат проявить свою настоящую природу. Скорее фильм раскрывает природу людей из ближнего круга художника, которые энергично зарабатывают на его протесте символический капитал, пока сам он выпадает из кадра (примерно половину фильма герой проводит под следствием по делу о поджоге двери приемной ФСБ — акция «Угроза»).
Союзники-попутчики Павленского пишут его портреты, лепят его из пластических материалов и отливают в чугуне (стилистически почти все это творчество не очень отличается от раннего Глазунова), много и пламенно говорят вроде бы о его величии, но на деле — о самих себе. Не очень отличаются в этом смысле и режиссеры документалок, пережевывающих растиражированную фактуру как поп-сенсацию в духе романтических представлений о художнике-нонконформисте: свободная любовь, убитая квартира, одинокий голос человека, обвиняющего госинституции.
Союзники-попутчики Павленского пишут его портреты, лепят его из пластических материалов и отливают в чугуне
Все, что нам действительно хотелось и следовало бы знать об этом человеке, превратившем себя в машину отрицания и всем своим безбытным образом жизни бросающем вызов социальному порядку, остается за кадром. Какова экономика политического искусства, как работает бренд «Павленский» (а из фильма очевидно, что у художника есть анонимные подельники-ассистенты), о чем, наконец, журнал «Политическая пропаганда», экземплярами которого завалена его квартира — все это, к сожалению, остается за пределами картины. Зато фильм хорошо показывает, как устроена современная арт-политика — не та, которую проводит Мединский, а настоящая — действующая по законам медиа и арт-рынка; как художник, борющийся с репрессивной машиной государства, остается уязвимым для машины массовой культуры, которая превращает любой акт трансгрессии в тиражируемый контент.
«Хроники неслучившейся революции»
Это история русского бунта, осмысленного и беззащитного — хроника восстания дальнобойщиков против введения системы «Платон». Константин Селин сопровождает главных застрельщиков водительского протеста, идущих на Москву, от самого Ростова-на-Дону. Оттуда поздней осенью 2015 года в сторону столицы выехало пять легковушек со стихийными активистами, вдохновленными видеообращением дальнобойщиков к президенту и правительству. На заправках и ночных стоянках они агитируют водителей большегрузов присоединиться к акции и организованно двинуть колонны тяжелой техники на Москву.
Впрочем, пассионарность дальнобойщиков оказывается не слишком высокой. В рядах протестующих разброд и шатание, революционный пафос быстро сбивается постоянными наскоками ГИБДД, а самые горластые заводилы оказываются болтунами и едва ли не провокаторами. В итоге волна народной ярости разбивается о Химки, где дальнобойщики становятся лагерем на зимовку, никому не мешающие и никому особенно не нужные.
Скептический зритель увидит здесь еще одну историю слива протеста, иллюстрацию вечной (если забыть про 1905 и 1917 годы) русской инертности и конформизма. Но внимательно следя за трансформациями героев этого вроде бы безысходного кино, можно сделать и обратные выводы. Ключ к социальным изменениям — не яростный жест и не всплеск насилия, но ежедневный, кропотливый, слаженный и продуманный труд миллионов. Противостояние системе требует навыков, знаний, сложной организации и реализма — именно эти качества начинают кристаллизоваться в протестующих. Покидая Химки, многие из них говорят о том озарении, которые они пережили, о своем превращении из конформистов-обывателей в трезвых оппозиционеров, с угрюмым спокойствием отказывающихся принимать как данность тот порядок вещей, который установился в России. Они больше не верят партиям, властям и лично президенту, не надеются на лучшую жизнь для себя. А значит, в следующий раз смогут зайти в своем гневе гораздо дальше ТЦ «МЕГА-Химки».
«Убеждения»
Поначалу фильм Татьяны Чистовой о призывниках, пытающихся воспользоваться своим конституционным правом на альтернативную службу, невероятно раздражает. «Убеждения» сняты почти исключительно в стенах военкоматов или судов и на 80% состоят из прямого включения с заседаний призывной комиссии, решающей судьбу отказника. Душная атмосфера казенных домов передана даже слишком реалистично — заседания сняты одним куском, почти без монтажа, камера бесцельно блуждает по лицам призывников и комиссаров, речь неразборчива (зато очень хорошо слышны шумы). Чистова работает в группе Александра Сокурова, и это многое объясняет. Убаюкивающая бессобытийность всегда была главным оружием Сокурова-документалиста, хотя такие грубые приемы, как включение закадровой музыки для оживления рутины и придания однозначного смысла происходящему, не в духе Мастера.
Так или иначе, фильму Чистовой удается вырвать нас из плена благостных предубеждений. Большая часть отказников не вызывает сочувствия, и либерально настроенный зритель, часто против воли, принимает строну работников военкомата. Речь в картине идет о чем угодно, кроме убеждений — это скорее фильм-процедурал: мы видим не борьбу Личности с Системой, а спектакль-диспут, в котором одна сторона использует все возможные риторические и эмоциональные способы давления на другую, имеющую столь же человеческое лицо. Почти религиозный, внеюридический характер этого состязания подчеркивает неслучайная деталь: дело происходит в юбилейном 2015 году, Победу и Ветеранов ритуально выкликают, чтобы добить оппонента или, напротив, разрешить их именем неразрешимый вроде бы казус. А в финале все противоречивые грани русской реальности сливаются в феерическом, невообразимом хеппи-энде, ради которого стоит выдержать час сна в скучных кабинетах. Это чистый, высший реализм, показывающий, как положено, «жизнь во всем ее многообразии», не разделенную на лагеря, страты и классы, опровергающую все мифы об особом (неважно, великом или проклятом) пути России: конкретная картинка того самого национального единства, которого безуспешно добивается от своих граждан государство.
«Это не просто история того, как Немцов мог стать преемником. Это политическая история России, которая его окружала и им же творилась»
«Слишком свободный человек»
Режиссер Вера Кричевская и журналист Михаил Фишман сделали остросюжетный фильм — портрет Бориса Немцова: в феврале будет уже два года, как политик был убит на Большом Москворецком мосту, в ста пятидесяти метрах от Кремля, а в Московском окружном военном суде сейчас рассматривается дело возможных исполнителей убийства. Фильм — о том, мог ли Немцов стать вместо Путина преемником первого президента России Бориса Ельцина и почему — не стал. «Это не просто история того, как Немцов мог стать преемником. Это политическая история России, которая его окружала и им же творилась», — рассказал в интервью NT автор сценария Михаил Фишман. Фильм составлен из десятков интервью — с дочерью Ельцина Татьяной Дьяченко, руководителем Администрации президента во второй половине — конце 1990-х Валентином Юмашевым, пресс-секретарем Ельцина Сергеем Ястржембским, главой «Альфа-групп» Михаилом Фридманом, бизнесменом и политиком Михаилом Прохоровым и т.д. В фильме использованы редкие архивные видеоматериалы, равно как интервью самого Бориса Немцова.
Фото: пресс-служба «Артдокфест»