В августе 1991-го, всего через четыре месяца после провозглашения независимости Грузии, резко усилилось противостояние между грузинским президентом и оппозицией. События в Тбилиси стали развиваться неуправляемо. Воспользовавшись путчем ГКЧП в Москве, Звиад Гамсахурдиа попытался нейтрализовать Национальную гвардию во главе с Тенгизом Китовани, переведя эту самостоятельную силовую структуру под управление МВД. Бывший соратник не подчинился, страсти накалялись с каждым днем, и в середине декабря дело дошло до вооруженного мятежа.
22 декабря в центре Тбилиси раздалась стрельба — ее начала вышедшая из подчинения Нацгвардия. Сторонники Гамсахурдиа ответили огнем — противостояние переросло в гражданскую войну. Мятеж возглавил Тенгиз Китовани вместе с отрядами «Мхедриони» («Всадники») Джабы Иоселиани, а также сторонниками оппозиционеров Гии Чантурия и Ираклия Церетели.
Президент некоторое время прятался в бункере Дома правительства. Немецкий кинодокументалист, автор трех документальных фильмов о современной Грузии Штефан Тольц был одним из последних журналистов, кому удалось побеседовать с Гамсахурдиа незадолго до того, как тот направился в убежище. «До этого в монастыре Шавнабада у меня было интервью с Тенгизом Китовани, который перешел в стан врагов президента. И уже по тому, как Китовани играл мускулами, было заметно, что он слишком уверен в себе и своих силах. Гамсахурдиа, напротив, произвел впечатление загнанного в угол человека, от которого все отвернулись», — свидетельствует Тольц.
Страшная зима
Конец 1991 года и начало 1992-го свидетели тех событий вспоминают с ужасом. Центр Тбилиси превратился в театр военных действий. В столице — тотальный дефицит, жизнь впроголодь без света и газа, разгул бандитизма. Ночи люди проводили в очередях за хлебом под охраной военных.
Гамсахурдиа так и не сумел перевоплотиться из диссидента в политика, из революционера — в главу государства. Он знал, что такое борьба «против», но не имел понятия, как бороться «за»
Для жительницы Тбилиси Светланы Лапачи то время окрашено в темные краски: «Помню, вдруг куда-то исчезли красивые лица и откуда-то появились страшные бандитские рожи с повязками на голове и пистолетами. Помню стрельбу в метро на станции Руставели, митинги у Дома правительства, убитых парней на улицах и истерические звиадовские вопли по радио, призывающие уйти с работы к нему на митинг». Экономист Наталия Мегрэ, уроженка Тбилиси с украино-грузинскими корнями, так вспоминает свое детство в центре города: «Многие мои одноклассники в ту страшную зиму остались без крыши над головой. До сих пор стоят у меня перед глазами надписи на стенах, например, на улице Грибоедова: «Русский Ваня, уезжай домой!»
Грузинское общество раскололось надвое. «В то время я ни физически, ни морально, ни психологически не мог во всем этом участвовать, я не мог взять оружие и направить его в какую-либо сторону, — вспоминает писатель Ираклий Ломоури. — Я все бросил и ушел в монастырь, потому что по обе стороны баррикад были мои друзья».
«В ночь с 31 декабря на 1 января противостояние в центре города временно прекратилось, — рассказывает режиссер Леван Кития. — И хотя в ту ночь тоже стреляли, но это была стрельба праздничная. Тогда не было китайских фейерверков, все палили из своего оружия, которое, как оказалось, появилось у многих. Есть также весьма любопытные кадры, на которых Гамсахурдиа празднует Новый год в своем бункере».
6 января 1992 года некогда любимый в народе политик Звиад Гамсахурдиа, получивший на выборах 1990 года 87% голосов избирателей, был свергнут и изгнан из страны.
Пятно на биографии
Борьба с советской властью в Грузии началась не в перестройку, а гораздо раньше. Можно вспомнить хотя бы массовый митинг 1978 года — тогда грузинский язык собирались лишить статуса государственного и люди вышли на улицы с акциями протеста. Во главе диссидентского движения стояли Звиад Гамсахурдиа и его друг со школьных лет Мераб Костава — известные правозащитники, члены Хельсинкской группы.
Звиад был сыном крупного писателя Константина Гамсахурдиа. «У нас есть легенда о том, что на дне озера Базалети находится люлька, в которой лежит златокудрый младенец, который, когда придет час, станет спасителем страны, — рассказывает Ираклий Ломоури. — И Звиада растили на идее о том, что именно он станет этим мессией».
Гамсахурдиа со времен учебы в школе считался бунтарем, за ним и Коставой следил КГБ, друзья попадали под арест и даже получали сроки. Однако в Грузии помнят, что на биографии первого президента есть черное пятно: в 1978 году в программе «Время» он публично покаялся за антисоветскую деятельность. Наградой стала мягкая мера наказания — недолгая ссылка в Дагестан, в то время как Мераб Костава получил серьезный срок. Впоследствии Мераб прикрыл Звиада, озвучив версию, которая считается официальной и поныне: друзья якобы договорились, что Костава остается в тюрьме, а Гамсахурдиа выйдет на свободу, чтобы не дать угаснуть движению сопротивления.
Цена свободы
Поворотным моментом для консолидации грузинского общества вокруг идеи государственной независимости стал жестокий разгон солдатами многодневного антисоветского митинга в Тбилиси 9 апреля 1989 года. Одним из организаторов протестной акции был Гамсахурдиа.
У оппозиции в то время были и другие лидеры. Но Гия Чантурия и Ираклий Церетели выступали за создание альтернативных органов власти, а Гамсахурдиа был за «литовский путь», то есть за контроль над Верховным Советом Грузии. И осенью 1990 года его националистический блок одержал победу на парламентских выборах.
Звиада Гамсахурдиа и Мераба Коставу, который незадолго до этого погиб в автокатастрофе при странных обстоятельствах, отождествляли с идеей национального освобождения от двухсотлетней зависимости от России. «Гамсахурдиа красиво выступал на митингах, цитировал Библию, в конце концов он был довольно представительным мужчиной», — вспоминает политический обозреватель Тенгиз Гоготишвили.
Тбилисский бизнесмен Давид Шенгелия, как и большинство его соотечественников, в 1990-м голосовал за Гамсахурдиа. «Звиад, как и его отец, был неординарной личностью, неимоверно начитанным и образованным человеком. И он всю сознательную жизнь боролся с советским режимом», — объясняет Шенгелия. Однако, по мнению бизнесмена, даже после избрания президентом в 1991 году Гамсахурдиа так и не сумел перевоплотиться из диссидента в политика, из революционера — в главу государства. Он знал, что такое борьба «против», но не имел понятия, как бороться «за».
Недальновидный подбор соратников повлек за собой фатальные последствия. В числе приближенных к Гамсахурдиа людей оказались и темные личности. При этом из-за своей политической негибкости он успел нажить множество врагов в разных сферах общественной жизни, в том числе среди творческой интеллигенции.
По мнению Левана Китии, «Гамсахурдиа дал людям свободу, но он пошел на конфронтацию с бывшей империей, и нам быстро показали, чего стоит наша свобода». Так, в июле 1990-го сторонники Гамсахурдиа, требуя проведения выборов в национальный парламент, больше чем на месяц заблокировали железнодорожные пути в городе Самтредиа. Товарообмен с республиками СССР прекратился. «И тогда в ответ нас впервые оставили без электричества», — вспоминает режиссер.
Вина и беда
Звиаду Гамсахурдиа нередко ставят в вину его этнонационализм, который и предопределил гражданскую войну. Хотя нельзя забывать о том, что в первые годы становления независимости в Грузии было слишком много преследовавших противоречивые интересы политических сил, что провоцировало нестабильность.
И все же недолгое время правления Гамсахурдиа у ряда современников ассоциируется с оголтелым национализмом. В те годы в Грузии было распространено мнение, что во всех бедах виноват Советский Союз и русские. Казалось, что независимость сразу решит все проблемы — и национальные, и экономические. Гамсахурдиа был резок и радикален, сделал немало неполиткорректных заявлений о нацменьшинствах в Грузии, которые сразу ополчились против президента.
Часто в разжигании внутренних конфликтов в Грузии обвиняют Россию — мол, она продолжала имперскую политику СССР, а новые грузинские власти к этому оказались не готовы. Однако историк Давид Гамцемлидзе считает, что, например, конфликт в Южной Осетии начал именно Гамсахурдиа. Там полыхнуло еще в 1989 году, когда автономная область приняла решение повысить свой статус до республики. Гамсахурдиа, придя к власти, вовсе упразднил Юго-Осетинскую автономию. По мнению Гамцемлидзе, это было чрезмерно жестким шагом. Да, взорвались бомбы замедленного действия, заложенные в фундамент советского государства еще Лениным и Сталиным. Однако личность президента, его конфронтационная риторика, неумение вести диалог сильно обострили ситуацию.
«То, что тогда казалось великой победой, за считанные месяцы превратилось в великое поражение, и сознавать это Горько»
В потере Абхазии Гамсахурдиа тоже виновен, хотя и в меньшей степени, полагает политический обозреватель Димитрий Мониава: «Он (Гамсахурдиа) выработал и предложил абхазской элите систему национальных квот во властных структурах». К тому же война в Абхазии началась уже при Эдуарде Шеварднадзе, который возглавил страну после бегства Гамсахурдиа. Бывший глава советского МИДа поначалу не имел рычагов влияния на Джабу Иоселиани и Тенгиза Китовани, которые в то время де-факто заправляли делами в стране и объявили о вводе войск в мятежный регион.
Печальный итог
В январе 1992 года Звиад Гамсахурдиа по коридору, который для него специально организовали, перебрался в Армению. Оттуда на самолете улетел в Грозный к Джохару Дудаеву, которого называл своим другом. Гамсахурдиа был идеологом так называемых общекавказского дома и братства кавказских народов против Российской империи, поэтому неудивительно, что глава Чечни предоставил ему убежище. В сентябре 1993 года, в самый разгар продолжавшейся в Грузии гражданской войны, на предоставленном Дудаевым самолете Гамсахурдиа возвратился в страну, чтобы вернуть себе власть.
Однако попытка реванша не удалась. Звиада Гамсахурдиа окружили в селе Хибула, где 31 декабря 1993 года он покончил с собой. (Об этом событии режиссер Георгий Овашвили недавно снял художественный фильм «Хибула», который еще не вышел в прокат). По другим версиям, экс-президента убили.
После нескольких перезахоронений прах Звиада Гамсахурдиа был погребен в Пантеоне писателей и общественных деятелей на Святой горе Мтацминда в Тбилиси, что де-факто причисляет его к героям страны. Однако для многих в Грузии Гамсахурдиа — не герой, а трагическая и противоречивая фигура.
«Результат его деятельности — не свобода личности, о которой мы мечтали в СССР. Одна диктатура сменила другую, и вместо либерализма мы получили войны и разруху», — полагает Давид Гамцемлидзе.
«То, что тогда казалось великой победой, в считанные месяцы превратилось в великое поражение, и сознавать это горько, — подводит итог правлению Звиада Гамсахурдиа Тенгиз Гоготишвили. — И особенно горько, что отголоски тех дней до сих пор бьют по Грузии, как из пушки».
Фото: Michal Evstafiev/East News, В. Двалишвили, Г. Шарашенидзе/TASS: ARCHIVE