«…Что ж, православные, жгите
Труп мой на темном мосту,
Пепел по ветру пустите…
Кто защитит сироту?»
Н. Гумилев, «Мужик»
Строки Николая Гумилева — конечно, просто художественный образ. И у «сироты» были защитники, и тело было сожжено не на мосту, а в лесу у большака. Имеется акт, помеченный «Лесное, 10–11 марта 1917 года»: «Мы, нижеподписавшиеся, между 7 и 9 часами утра совместными силами сожгли тело убитого Григория Распутина, перевезенное на автомобиле уполномоченным временного комитета Государственной думы Филиппом Петровичем Купчинским в присутствии представителя Петроградского общественного градоначальника ротмистра 16 уланского Новоархангельского полка Владимира Павловича Кочадеева. Самое сожжение имело место около большой дороги от Лесного в Пескаревку, в лесу при абсолютном отсутствии посторонних лиц, кроме нас, ниже руки приложивших…»
Впрочем, вся жизнь Распутина, равно как и обстоятельства его гибели, прочно обросла невероятным количеством мифов, в которых подчас трудно разобраться самому скрупулезному исследователю.
Злой гений со связями
Согласно записи в метрической книге Слободо-Покровской Богородицкой церкви Тобольской губернии, 9 января 1869 года в семье «Ефима Яковлевича Распутина и его жены Анны Васильевны вероисповедания православного родился сын Григорий». В молодости он якобы много болел и под влиянием естественных в такой ситуации мыслей о вечности стал весьма религиозен. Достоверно известно, что Распутин много путешествовал по святым местам Российской империи и даже побывал за границей, на горе Афон и в Святой земле. Умея производить выгодное впечатление на людей определенного склада, познакомился со многими деятелями церкви и пользовался поддержкой некоторых из них; в частности, он был знаком с будущим патриархом, а в тот момент ректором Санкт-Петербургской духовной академии епископом Сергием (Старгородским) и влиятельным епископом Гермогеном (Долгановым). Благодаря связям в церковных кругах, Распутин был представлен «черногорским принцессам» Милице и Анастасии (Стане), состоявшим в тесных дружеских отношениях, в том числе и на почве общего увлечения всем мистическим, с императрицей Александрой Федоровной.
В периоды «смут и шатаний» всегда объявляется немало «пророков» и «провидцев», «великих медиумов» и «людей Божиих»
Репутация Распутина всегда была сомнительной с примесью скандальности: поговаривали о занятиях конокрадством в юности, подозревали в принадлежности к внецерковной секте «хлыстов», в разврате (небезосновательно, хотя и с сильными преувеличениями) и корыстном использовании своего влиятельного положения (совсем небезосновательно). Иными словами, был или не был Распутин злым гением России — вопрос более чем дискуссионный, но на роль эту он подходил идеально.
Избавители
На сегодняшний день среди версий о мотивах убийц доминируют две: заговор истинных монархистов и спецоперация британской разведки.
В пользу монархического варианта говорит в первую очередь состав заговорщиков: двоюродный брат Николая II Великий князь Дмитрий Павлович; представитель одной из самых знатных аристократических фамилий империи князь Феликс Юсупов; известный своими крайними монархическими взглядами депутат Государственной думы Владимир Пуришкевич. В придворных и думских кругах было распространено мнение, что своими экстравагантными выходками Распутин компрометирует монархию и подталкивает царя к гибельным решениям. В частности, ему приписывается ведущая роль в том, что Николай II после поражений 1915 года возложил на себя обязанности главнокомандующего, сменив на этом посту популярного в армии Великого князя Николая Николаевича. А в народе же прямо называли «старца», а заодно и полностью находившуюся под его влиянием императрицу германскими шпионами. Попытки же убрать Распутина от двора, предпринимавшиеся ранее весьма влиятельными фигурами (например, вдовствующей императрицей Марией Федоровной и премьер-министром Петром Столыпиным), неизменно проваливались. Так что у радикальных монархистов вполне могло возникнуть ощущение, что иного способа избавить обожаемого монарха и его супругу от крайне вредного влияния «тобольского чудовища», кроме как убить его, не осталось.
С другой стороны, активность британской разведки вокруг царского любимца также не подлежит сомнению, и причины для этого были, на первый взгляд, весьма веские. Распутин в принципе был противником войны, а с учетом неудач 1915-го и половинчатых успехов 1916-го выступал за разрыв с союзниками по Антанте и заключение сепаратного мира с Германией. Подобная перспектива выглядела для западных союзников России катастрофической. Поэтому участие в убийстве Распутина офицера британской разведки Освальда Рейнера, состоявшего в весьма близких отношениях с Юсуповым, вроде бы вполне логично.
Скорее всего, обе эти причины действовали одновременно. Представлять себе Юсупова (что иногда делается) или Великого князя с Пуришкевичем (что уж совсем невероятно) английскими агентами на том основании, что у англичан был свой несомненный интерес в этом деле, вряд ли обосновано. Распутин вызывал ненависть немалого числа приближенных царя и представителей политической элиты. Иными словами, интересы проправительственного лагеря, в самом широком смысле этого слова, высшей аристократии и британского правительства в этом деле совпадали.
«…Улицы глядели празднично»
Расследование убийства, которым лично руководил директор Департамента полиции Васильев, быстро установило, что последний раз живым Распутина видели у дворца Юсупова. Официальное следствие тянулось вплоть до отречения Николая II, а затем министр юстиции Временного правительства Александр Керенский его прекратил.
Реакция общества на смерть «старца» была довольно однозначной. Феликс Юсупов свидетельствует в своих мемуарах: «Россия была за нас… Газеты печатали пламенные статьи о том, что раздавили гадину и наступает время перемен… На третий день вышел указ, запрещающий всякое упоминание имени «старца» в печати. Но не в печати, так в народе без конца говорилось о нем. Не стало наконец в России злого духа! Петербургские улицы глядели празднично. Незнакомые люди обнимались, поздравляя друг друга. Перед дворцом Дмитрия и нашим домом на Мойке вставали на колени, молясь за нас…»
Князь, конечно, лицо пристрастное, но о настроениях в столице пишет и киевская газета: «Телеграммы сообщают, что в Петрограде во всех театрах, по настойчивым требованиям публики, был исполнен гимн «Боже, Царя храни», — вот какими словами встретила столица известие, переполошившее всю Россию. То событие, которое всех взволновало, было сделано с совершенно определенными чувствами, и столичная толпа так это и поняла, ответив на него национальным гимном».
Конечно, у Распутина были почитатели, считавшие его святым и верившие в его провиденциальный дар. Но их было так не много, что существенного влияния на общественные настроения они не оказывали. Ни одно издание не поместило не то что выражений скорби, но даже сколько-нибудь сочувственных слов, обращенных к вдове и детям покойного.
«…Почему ему такая почесть?»
В периоды «смут и шатаний», когда у большинства людей уходит из под ног привычная почва, всегда объявляется немало «пророков» и «провидцев», «великих медиумов» и «людей Божиих». Их немало и в обычные периоды, но влияние они имеют локальное. Когда же накреняются империи — тут совсем другой масштаб.
Российская империя зашаталась не во время Первой мировой, а раньше, в 1905-м. Тогда она выстояла, но внутренний климат изменился. Появилась думская трибуна, относительно свободная печать, образовались вместе с партиями политические лидеры, представлявшие разные цвета политического спектра. Царственная чета старалась не обращать внимания на эти явления. Как тонко заметил далекий от левых кругов генерал Юрий Данилов: «Я уверен, что если бы безжалостная судьба не поставила императора Николая во главе огромного и сложного государства и не вселила в него ложного убеждения, что благополучие этого государства зиждется на сохранении принципа самодержавия, о нем, Николае Александровиче, сохранилась бы память как о симпатичном, простодушном и приятном в общении человеке». Но безжалостная судьба «поставила» и «вселила».
Бывает, империя хорохорится, воюет, мечтает о Босфоре… А ее часы тем временем отсчитывают последние секунды
Трудно определенно сказать, увлекался ли сам Николай II мистицизмом. Пожалуй, нет; здесь, скорее всего, влияние его супруги, воспринявшей православие — то ли из-за своего неофитства, то ли по душевной склонности — в наиболее мистическом его варианте. В любом случае, еще до Распутина при дворе было немало «святых людей», имевших определенное влияние на императрицу. Распутин с его несомненным умением быстро вникать в обстановку и приспосабливаться к ней очень скоро оценил открывающиеся перед ним возможности. Его звездный час пришел, когда стало понятно, что он может облегчать страдания несчастного царевича Алексея, больного гемофилией. Как он это делал — непонятно, но мальчику действительно становилось легче.
Николай не был первым русским царем, попавшим под влияние мистических настроений; его двоюродный прадед Александр I в свое время тоже окружал себя соответствующими «друзьями», любившими извлекать из своей близости к первому лицу практическую пользу. Но время было другое, общественное мнение выражалось в тонких салонных беседах и послеобеденном ворчании членов Английского клуба. Николаю досталась совсем иная эпоха, она предполагала умение политика учитывать общественные настроения, проводниками которых стали газеты. У последнего российского императора, человека внешне мягкого, но очень упрямого и при этом, по меткому замечанию Павла Милюкова, «боявшегося влияния на себя сильной воли» был несчастливый талант игнорировать советы людей ярких и умных и окружать себя посредственностями или хитрецами.
Вполне вероятно, Григорий Распутин не был и наполовину так плох, каким рисовала его молва. Важно, что именно он превратился в символ разложения власти. Когда искренний монархист Василий Шульгин писал, что «…России он повернул свою развратную рожу, пьяную и похотливую, рожу лешего сатира из тобольской тайги… И из этого — всё…», он был действительно убежден, что всё — из этого. Но искренних монархистов в России конца 1916 года, как вскоре выяснилось, было немного. А для людей немонархических убеждений «Гришка» был скорее симптомом болезни, а не ее причиной.
Так оно и было. Бывает, империя хорохорится, воюет, мечтает о Босфоре… А ее часы тем временем отсчитывают последние секунды. Циферблат и стрелки не виноваты, они только указывают на приближение конца. Не Распутин развалил Российскую империю. Но и через сто лет мы почему-то вспоминаем его смерть.