Вы хорошо помните тот день — 19 августа 1991 года?
Практически по минутам. У Анатолия Александровича 10 августа день рождения, и мы всегда накануне уезжали в отпуск — он не любил поздравления, подарки, подношения. В тот год он сказал: сейчас не время уезжать, нужно обсуждать с Горбачевым новый Союзный договор, большие сложности с Прибалтикой, мне надо в Литву — с Ландсбергисом поговорить… Сам остался, а нас с Ксенией отправил в Пицунду. Там перед завтраком, пока дочь спала, я бегала на пляж поплавать. И в тот день тоже устроила утренний заплыв далеко в море, поворачиваю к пляжу и понимаю: что-то происходит. Люди не загорают, все одетые, стоят кучками возле радиоприемников и слушают новости. Спрашиваю: что случилось? Мне отвечают: в Москве переворот, Горбачев арестован, Ельцин, наверное, убит. Кто-то спрашивает: а Собчак? А Собчака, отвечают, первого грохнут! У меня сработал рефлекс — кинулась в магазин покупать теплые вещи. Потом побежала к нашей знакомой тете Соне, попросила разрешения привести к ней Ксюшу. Возвращаюсь в гостиницу и вижу: у подъезда стоит черная «Волга», двое молодых людей в черных костюмах. Подхожу, молодые люди показывают удостоверения охранников Звиада Гамсахурдиа, говорят: президент Грузии просит вас в целях безопасности переехать в его резиденцию.
«Володя, во главе ГКЧП стоит Крючков, ты сам в отпуске, хочешь, договоримся, что я тебя не видел, — ведь неизвестно, чья возьмет»
Говорю этим людям: не могу, не посоветовавшись с мужем. Едем в горисполком, там по вертушке нас соединяют с Мариинским дворцом (в 1991 году там работал Ленсовет. — NT), помощник Анатолия Александровича идет за ним, а трубку оставляет на столе. И я слышу, как на все телефоны в кабинете идут звонки: докладывает полковник такой-то — танковая дивизия со стороны Пскова движется к Ленинграду, уже прошли Лугу. Муж подходит к телефону и начинает натужно-спокойным голосом говорить: не беспокойся, это ненадолго, как вы загораете? Он всегда был очень плохим актером… Не выдерживаю и спрашиваю: Толя, это серьезно? Он: да, очень. Я говорю ему про людей от Гамсахурдиа, он ему перезванивает, потом мне: «Хорошо, поезжайте, это будет правильно».
Когда вам удалось вернуться в Ленинград?
26 августа Анатолий прилетел к нам в Пицунду, пробыл там три дня, потом мы все вместе вернулись, и он поехал в Москву.
Что он вам рассказывал?
Рассказал, как из Вильнюса прилетел в Москву на совещание в Ново-Огарево, как поговорил с Ельциным, как потом в Шереметьево пилоты «Пулковских авиалиний» провезли его на летное поле без регистрации в служебном автобусе, спрятали в кабине пилотов. В Пулково его встретил Путин, из аэропорта Собчак сразу поехал в штаб Ленинградского военного округа, где уже заседал местный ГКЧП. Ему удалось поговорить с командующим войсками округа генералом Самсоновым наедине. Анатолий потом мне рассказывал, как предложил генералу пари: если победит ГКЧП — Самсонов лично арестует Собчака, если нет — он не будет отвечать за действия ГКЧП. Самсонов остановил танки под Гатчиной и потом даже сохранил свой пост (до декабря 1991 года. — NT).
А как вели себя в те дни люди в ближайшем окружении Собчака?
Путин (в августе 1991 года председатель Комитета по внешним связям мэрии Ленинграда. — NT) повел себя очень достойно. У него был отпуск, отдыхал с семьей под Калининградом, но сразу же вернулся в Ленинград и организовал встречу Собчака в Пулково. Анатолий сказал ему: «Володя, во главе ГКЧП стоит Крючков, ты сам в отпуске, хочешь, договоримся, что я тебя не видел, — ведь неизвестно, чья возьмет». Но Путин остался рядом с Собчаком. Но особенно Анатолия потрясло поведение кооперативщиков, которые за свой счет кормили собиравшихся на площади перед Мариинским дворцом. Они сразу поняли, что рискуют потерять, и выбрали свободу.
А нынешнее окружение Путина — братья Ковальчуки, Ротенберги, Тимченко — как вели себя они?
Их не было рядом с Анатолием Александровичем. Думаю, они не были тогда знакомы. Даже если они уже тогда были друзьями Путина, в дни путча их не было видно и слышно.
фото: юрий белинский и николай беркетов/тасс, елена пальм/интерфакс/тасс