Ужас не в фигуре президента, а в количестве выбравших его! Эти люди среди нас», — пишет в Facebook одна моя добрая знакомая, которая совсем недавно перебралась в Штаты, не забыв, как видим, прихватить с собой и запас историй о «плохом народе», голосующем неправильно. И среди либерально настроенных людей, которые в России остались, желающих поплакать на могиле американской демократии тоже, разумеется, достаточно. Один политик, вождь малозаметной партии, сообщил даже, что «с этой администрацией США» иметь дело отказывается, чем, надо полагать, несформированную еще администрацию Трампа огорчил до невозможности. Вообще, рассуждения голодающих о недостатках высокой кухни — увлекательное чтение. Однако и американцы пишут в социальных сетях о готовности до последнего бороться за сохранение избирательного права для женщин, например.
И, конечно, Трамп уже довольно скоро разочарует плакальщиков. Не отнимет у женщин право голоса, не построит концлагеря для мексиканцев и не будет расстреливать по темницам несчастных колумнистов «Нью-Йоркера». Кстати, слова о запрете въезда на территорию США для мусульман с его сайта исчезли уже 10 ноября, через пару дней после победы на выборах. Огорчит он, конечно, и путинских патриотов, неуемно ликующих в связи с триумфом воображаемого «друга Дональда» (помните, был у одного из наших президентов «друг Билл»). Муд-рый Николай Стариков, основатель «Антимайдана», призвал соратников «не очаровываться, чтобы потом не разочаровываться». Нас ждет интересная для специалистов, но скучная для зевак история превращения несистемного популиста в часть устоявшейся политической системы. «Американская трагедия», вопреки алармистам, вполне может обернуться мелодрамой с элементами ситкома и симпатичной Меланьей Трамп в эпизодической роли.
ЗАПРОС НА СЛОЖНОСТЬ
Чрезмерную эмоциональность в оценках результата американских выборов легко объяснить и градусом накала кампании, и неожиданностью для многих этого результата. Но за эмоциональностью оценок прячется вполне резонный вопрос: чем обусловлен бунт среднего класса, «правый разворот», который ведь не с победы Трампа начался? В одном ряду с победой Трампа — и brexit, и, скажем, успехи «Альтернативы для Германии», пока довольно скромные, но еще недавно — вообще непредставимые.
Френсис Фукуяма в свое время поторопился объявлять о конце истории. История не захотела кончаться вместе с крахом одной из двух противостоящих друг другу сверхдержав. «Правый разворот» стран, которые принято называть оплотом свободного мира, ставит неожиданную точку в споре о том, кто все-таки победил в Холодной войне. Никто не победил. Все проиграли. Поражение СССР сомнений не вызывает — просто потому, что СССР больше нет. Но — и чтобы начать это понимать, понадобилось 25 лет, да, история не любит торопиться, — оказывается, свободный мир в очень сильной степени зависел от наличия постоянного конфликта с советским вариантом марксистской идеологии. Перед глазами западного человека всегда был этот ощетинившийся ядерными ракетами монстр, готовый гноить в тюрьмах своих, чтобы пугать чужих. Само его существование позволяло красить мир в два цвета. И когда красное чудище исчезло, оказалось вдруг, что мир несвобод богат и многообразен: китайский вариант несвободы сильно отличается от цветущей сложности исламских вариантов несвободы, а Россия, ощущая себя правопреемницей СССР, поднялась с колен и предлагает еще один, свой, но уже новый, несоветский вариант. И за каждым из этих вариантов — реальные угрозы.
Медведев сказал, что «у России есть более важные проблемы, чем победа Трампа на выборах». Редкий случай, когда нашего премьера хочется процитировать не для того, чтобы поиздеваться над его красноречием
При этом у либералов даже языка для их описания не находится: как объяснить, почему, например, ИГ*, где у женщин нет прав, а геев и вовсе казнят, — неприемлемый вариант несвободы, а Саудовская Аравия, где у женщин нет прав и геев тоже временами казнят, — приемлемый, и не перейти грань, за которой начинаются исламофобия и расизм? Скажем мягко — трудно. У правого популиста Трампа ответ находится — простой, грубый и нереалистичный, но, видимо, достаточный для тех, кто за него голосует на демократических и честных выборах.
В этом — главный риск «правого разворота»: значительная (по крайней мере, достаточная для победы на выборах в США или на референдуме в Великобритании) часть населения свободного мира готова ставить под сомнение принципы, на которых этот мир построен. Но это честный риск — это приглашение к дискуссии, это вопрос — а готовы ли сторонники либеральных ценностей искать более гибкие объяснительные модели для обоснования своей правоты? Более гибкие, чем ответ в стиле «мы правы, потому что мы правы»? Да и признать за людьми, пусть даже за такими людьми, которые кажутся недостаточно образованными, недостаточно симпатичными и так далее, право задавать вопросы — шаг вполне либеральный.
СВОЯ ИГРА
И очень обидно осознавать: это — не наши проблемы. Когда в штабе республиканцев вовсю праздновали, Дмитрий Медведев сказал, открывая заседание правительства, что «у России есть более важные проблемы, чем победа Трампа на выборах». Редкий случай, когда нашего премьера хочется процитировать не для того, чтобы поиздеваться над его красноречием. Смешно, когда Государственная дума РФ начинает заседание с аплодисментов Трампу, демонстрируя тем самым, что за постоянными разговорами о ценности суверенитета скрыто полное отсутствие собственной повестки. Но странно и удивительно от тех, кто прекрасно понимает суть путинского режима, слышать утверждение о том, что у Путина теперь развязаны руки. Отчего же теперь? У нас людей пытают в тюрьмах, как пытали при Иване Грозном и как пытали при Сталине (тому и другому, кстати, теперь еще и памятники ставят). У нас парламент принимает законы, противоречащие Конституции, у нас сажают за слова, а погромщики на блатной фене ведут «дискуссии» о пределах свободы. Внешнеполитические авантюры и точечные политические репрессии внутри страны — наша реальность. Мы уже прошли тот путь, который для Запада всего лишь одна из очень неочевидных угроз. Перегнали, так сказать, Америку.
Мы не там, где ценность прав и свобод ставится под сомнение. Мы там, где они сделались прошлым, не успев побыть настоящим. Защищать в такой ситуации права и свободы — это не совсем то же, что оплакивать демократию в ожидании очередных свободных выборов, обеспечивающих реальную сменяемость власти. Скажем не без свойственного обреченным снобизма — это немного более тяжелая задача. А триумф Трампа если ее и усложняет, то не очень сильно.
* ИГИЛ (ИГ, «Исламское государство») — организация, запрещенная в России как террористическая.
Фото: Evan Vucci/Ap Photo/TASS