Санкции — вы полагаете новый президент США действительно отменит санкции против России?
Трамп пойдет на отмену санкций только в том случае, если он сторгует что-нибудь другое в обмен. Он просто так устроен, он бизнесмен, а так просто в бизнесе никто никому и ничего не дарит: ты — мне, я — тебе. Кроме того, американский истеблишмент, причем и республиканцы, и демократы, — все против того, чтобы взять и все России простить. Многие сторонники Трампа открыто говорят, что с Россией нельзя говорить ни на каком другом языке, кроме как на языке требований.
Отмена каких санкций для нас принципиальна?
Секторальных, то есть санкций, которые касаются доступа к технологиям и финансовым ресурсам Запада. Любопытно, что при этом американские банки по-прежнему покупают российские ОФЗ: около 28% российских суверенных облигаций держат финансовые инвестиционные структуры Америки и Европы, в основном — Америки. Новые санкции, которые предлагает ввести сенатор Маккейн и его коллеги, — они как раз о том, чтобы и это запретить.
Ожидания
Какова цена денег на Западе и у нас?
Это как мерить… Учетная ставка Центрального банка — 10%, следовательно, банкам нет смысла давать кредит ниже этой ставки. Средняя ставка по депозитам населению сейчас около 7% — можно это считать ценой денег. Если же говорить о кредитах бизнесу — скажем, на год, то нижняя планка — 12%, 12,5% и дальше — за 20%. Такой же кредит в западном банке с учетом рисков на Россию — 5–6%.
Bloomberg опубликовал рейтинг стран, наиболее привлекательных для инвестиций. Россия в этом рейтинге по итогам 2016 года потеряла четырнадцать пунктов — мы сейчас на 26-м месте, а были на 12-м. Bloomberg назвал Россию самым крупным лузером 2016 года, чья экономика сильно пострадала от санкций и низких цен на энергоносители. Если санкции и дальше будут сохраняться, насколько разрушительными будут их последствия?
Технологическое отставание. Если санкции остаются, если Россия не участвует в крупнейших мировых технологических проектах, то технологическое отставание гарантировано. Собственно, ровно об этих угрозах Алексей Кудрин говорил на Гайдаровском форуме.
«Если санкции остаются, если Россия не участвует в крупнейших мировых технологических проектах, то технологическое отставание гарантировано»
Под сенью Гайдара
Свой доклад на форуме представил и Мировой банк: в нем, собственно, ничего особенно нового не было — нужно повышать защиту прав собственности, регулирование улучшать, государству существенным образом улучшать его институты и качество работы, то есть такие достаточно стандартные рекомендации, которые, кстати, верные.
Ну да, только эксперты Мирового банка, вероятно, не заметили, что у нас жесткий, авторитарный режим, причем не первый год, а у власти — корпорация выходцев из КГБ.
Я знаю людей, которые участвовали в написании доклада, — всё они знают. Просто это не их мандат разбирать, кто находится у власти: они в политику не лезут. Но в этом докладе они в последнем слайде написали, что социальный контракт между властью и обществом в России может разрушиться. Потому что, сказали эксперты Мирового банка, вы ничего не сделали в части улучшения бизнеса, вообще экономической деятельности в России, а денег у вас уже нет. Отсюда вопрос: каким будет следующий общественный договор?
На мой взгляд, самой любопытной на форуме была дискуссия, посвященная философии успеха, тому, как государственная политика может приводить к успеху. Кевин Майкл Радд, премьер-министр Австралии в 2007–2010 годах, рассказал о своей стратегии, которая позволила кардинально изменить инфраструктуру континента и радикально улучшить уровень жизни населения: при том что Австралия — тоже ресурсозависимая страна. Радд рассказал: первое, что мы решили, — проводить политику открытой страны, привлечения молодых, способных профессионалов. Мы преуспели, к нам люди едут. Второе: мы дерегулировали экономику, потому что понимали, что эти деньги, которые идут от ренты, они бесполезны, если они оказываются в руках государства. И третье, что мы сделали, мы ввели 9-процентные отчисления от каждой семьи в специальный фонд, но фонд этот — не государственный. Эти деньги мгновенно передаются в управление частным компаниям, и они управляют в интересах вкладчиков — вот эти деньги и пошли на развитие инфраструктуры страны.
Молитвы на баррель
Нефть: с 1 января начинает работать соглашение стран ОПЕК об ограничении добычи сырой нефти. Что будет с ценой?
Еще до этого решения ОПЕК стало ясно, что нефть свою планку нащупала, $40–45 за баррель, ниже не уйдет. Договор об ограничении добычи поднял эту цену на $10 за баррель.
Какова вероятность, что это соглашение будет работать: ведь никогда в истории ОПЕК не соблюдал договоры?
Да, история показывает, что это временное соглашение: временно будут заговаривать цену на нефть, временно Саудовская Аравия ограничит добычу. И Россия временно сделает вид, что она ограничивает, потому что наши нагнали объемы в конце года и сейчас естественным путем сокращается добыча, и это выглядит как выполнение обязательств. Когда же рынок наестся этих новостей, то цена, конечно, немножко отступит — ниже $55, но не слишком глубоко.
За чем следить?
За запасами надо следить — запасами нефти, нефтепродуктов в хранилищах. Если они начнут снижаться — тогда ждите роста цен.
Фактор Трампа
Учитывая, что Соединенные Штаты стали крупнейшим игроком на нефтяном рынке, можно ждать, что Трамп снимет запрет на продажу американской нефти?
Да, с большой вероятностью. Для него это серьезный политический рычаг воздействия и на Ближний Восток, и на Россию. Предсказывать действия Трампа сложно, но можно сказать, что он склонен к тому, чтобы Америка наращивала добычу нефти. К тому же дешевый бензин — это хорошо для такой автомобилизированной страны, как Америка, это снижение издержек для бизнеса США.
Вся предвыборная риторика Трампа — это риторика изоляциониста и антиглобалиста. Вы считаете, что Трамп действительно поднимет протекционистские барьеры, введет запретительные пошлины на ввоз иностранных товаров в США, отменит соглашение о Тихоокеанском партнерстве? И каковы будут последствия — для мира и для нас?
Что касается Тихоокеанского партнерства, то это ассоциация стран тихоокеанского бассейна, и она еще и не начинала работать, поэтому экономических последствий никаких не будет, — это чисто вопрос геополитики. Понятно, что это партнерство строилось для того, чтобы экономически противостоять в регионе Китаю. Почему Трамп, учитывая его антикитайскую риторику, хочет от партнерства отказаться, мне не очень понятно. Мне кажется, что это история про то же, про что и Brexit. Если сторонники глобализации исходят из тезиса «сделать лучше и себе, и всем», то идеология антиглобалистов базируется на прямо противоположном подходе — «сделаем лучше себе за счет других». Кому-то такая позиция подходит, кому-то — например, Китаю, России, Индии, — нет.
В Давосе Си Цзиньпин, генсек китайской компартии, выступил в защиту либеральной идеологии, глобализации. А лидер свободного мира — как принято именовать президента США — выступает с прямо противоположными тезисами. Мир сошел с ума…
Если я правильно понимаю логику Трампа, то она состоит в следующем: я знаю, что страна у меня очень сильная, лучшие кадры стремятся работать в США, поэтому, если мы закроемся чуть-чуть, начнем, например, требовать пошлину за ввоз товара или введем специальные условия, если вы захотите наш капитал, то мы, США, станем еще сильнее и получим еще большую выгоду. Поэтому мы плевали на весь глобальный мир. Все равно в Англию будут тянуться предприниматели за защитой правовой, за хорошим климатом, за судебной системой. В Америку будут уезжать лучшие кадры, потому что там самый лучший research (исследования) практически во всех отраслях, начиная от IT и кончая медициной. А то сейчас Китай пытается и технологии утаскивать у Америки разными способами, и людей. Логика есть. Она для глобального мира ущербна, но для отдельных суверенов она выгодна, наверное. Хотя эта выгода может быть временной, потому что непонятно, какая будет реакция на это экономики мира. Может быть, будет больше локальных войн — а это вредит всем, в том числе и Лондону с Вашингтоном. Что касается выступления китайского лидера в Давосе, то я бы на его месте тоже говорил бы: я за либерализм, я за глобализм, приходите, стройте, работайте, у нас своя есть идея.
Российская девиация
Для России глобализм, Европейский союз — выгодны?
Думаю, да, экономически — выгодны: проще торговать, не нужно иметь двусторонние соглашения, можно работать сразу с многими странами. Но для этого, конечно, нужно интегрироваться в европейские структуры. Если же речь идет, наоборот, об отделении от европейских структур, обособлении, то выгоднее, наверное, чтобы Европейский союз раскололся. Но тогда у этой политики может быть и весьма неприятное для многих из нас продолжение. Почему Советский Союз долго существовал? Потому что выехать нельзя было, то есть таланты оставались в стране — а сейчас таланты могут выехать. То есть, если ты будешь вне глобальной экономики, где создаются самые передовые ценности, то будешь терять образованных и здоровых людей, они будут просто уезжать. Вот в чем опасность сегодняшней ситуации: если идти по этому пути, то придется идти и на ограничение свобод, в том числе свободы выезда. Логика событий со временем может власти к этому подтолкнуть.
«2017 год — это последний год, когда бюджет будет относительно благополучно жить. В 2018-м, если цены на нефть не вырастут, жить уже будет особо не на что»
Какова ситуация с российской банковской системой? В октябре рухнул банк «Пересвет», это повлекло за собой обрушение «Татфондбанка», за ним — других банков в Татарстане, четырех из первой пятерки. Вы не ожидаете каскадного эффекта?
В России ситуация с банками уникальная. Есть Сбербанк, который занимает более 40% рынка и, собственно говоря, является бенефициаром всего, что происходит. Потому что у него — как у государственного банка — есть и государственный бэкап, о чем Сбербанк постоянно напоминает. И это означает, что Сбербанк может привлекать лучших клиентов, я уж не говорю про стоимость депозитов и про то, что заемщики тоже самые качественные. Плюс, у Сбербанка очень хорошие технологии — практически у них уже есть Big Data, то есть база, позволяющая видеть, какие клиенты платежеспособны, а какие — нет. Ведь заемщики часто обманывают банки: у нас все на управленческой отчетности, а управленческую отчетность толком не проверишь, руками сделана: банку надо садиться на предприятие и проверять, так еще и данные не дают. Короче, есть Сбербанк, и есть остальная банковская система, она очень пестрая. Есть банки, которые не банки на самом деле. Но по ним Центральный банк работает очень жестко, он их просто выкорчевывает. Есть частные банки, или негосударственные банки, тоже очень разные, с точки зрения наличия реального капитала. Если вопрос касается крупного банка, то Центральный банк действует очень осторожно. В случае, когда ЦБ видит, что некая банковская структура накопила большие риски, он начинает ее ограничивать с тем, чтобы она больше риски не копила, точнее, не перекладывала ни на кого: вводит, например, ограничения на прием вкладов, замораживает ситуацию, дает возможность акционерам, если у них есть на то деньги, ситуацию поправить. Другими словами, Центральный банк не рубит с плеча — если сам банк не упадет. В этом году будет принят закон о создании фонда санации, что развяжет руки Центральному банку в его борьбе с некачественными финансовыми структурами, в том числе и из списка первых пятидесяти. Если все в этом фонде будет прозрачно, понятно, тогда можно будет хорошие активы упавших банков отделять от плохих, создавать новые коммерческие банки, выводить их на рынок. И это хорошо. Я считал бы большой опасностью, если бы в России стало, как было в СССР: есть Центральный банк и есть Сбербанк, и больше ничего. Но мне кажется, ЦБ опасность такого развития событий понимает.
Какова ситуация с резервными фондами?
В прошлом году на покрытие дефицита бюджета истратили две трети Резервного фонда — 2,6 трлн рублей. При нынешней цене на нефть в $55 за баррель Резервный фонд обнулится в этом году. Что касается Фонда национального благосостояния, то он может даже сохраниться — какая-то его часть. Если же нефть упадет ниже, то тогда остается программа заимствования — как способ финансирования дефицита бюджета. Правда, если санкции не отменят, то выполнить эту программу будет довольно трудно. А если введут новые санкции, то она точно не будет выполнена.
Каковы три главных риска для экономики России в 2017 году?
Как раз на 2017-й рисков приходится на самом деле очень мало. Потому что, во-первых, за 2015–2016 годы все прошли адаптацию более низкими доходами и радикальным уменьшением богатства страны: экономика схлопнулась примерно на 1$ триллион. В 2016 году упали все основные четыре показателя: инвестиции, публичное потребление, финансы и чистый экспорт. Судя по всему, дна достигли, факторов, которые привели бы к дальнейшему падению, нет. Когда происходит адаптация, то начинает расти потребительский спрос: раньше люди боялись тратить деньги, потому что цены росли, рубль падал и впереди была неопределенность. Люди сберегали деньги. Сейчас настроения будут меняться: рубль стабильный, нефть стабильна, отложенный спрос начнет работать. На 1–2% экономика может вырасти. То есть, я считаю, что 2017 год — это последний год, когда бюджет будет относительно благополучно жить. В 2018-м, если цены на нефть не вырастут, жить уже будет особо не на что.