События отречения Николая II хорошо известны: находясь во время февральских революционных событий в своей Ставке в Могилеве, он только 27 февраля был извещен о серьезности положения. В последующие два дня последовал лихорадочный обмен телеграммами и телефонными разговорами между Петроградом, Ставкой и царским поездом, который спешно направился в Царское Село, но у Малой Вишеры, получив предупреждение о захвате путей революционерами, повернул в Псков — искать помощи у главнокомандующего армиями Северного фронта генерала Рузского. 2 марта 1917 года в Псков прибыли для переговоров Гучков и Шульгин, и в 23 часа 40 минут Николай отрекся от престола за себя и за наследника.
27 февраля, понедельник, Могилев
Из дневника Николая II*: «В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада. Днем сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Ц.(арское) С.(ело) поскорее и в час ночи перебрался в поезд».
28 февраля, вторник, Могилев — Малая Вишера
Из воспоминаний флигель-адъютанта полковника Мордвинова**: «Генерал Иванов вошел в вагон вместе с государем и оставался долго у Его Величества, Георгиевский батальон был уже погружен и должен был отправиться раньше нас по более ближнему направлению на Витебск — Царское Село. <…> Наш внезапный отъезд вызван был: сильным беспокойством государя за императрицу и больных детей, так как Царское Село с утра было уже охвачено волнениями и пребывание там было не безопасно. Государыня через графа Бенкендорфа, гофмаршала, спрашивала у государя по телефону совета, как ей поступить».
2 марта, четверг, Псков
Императрица Александра Федоровна — Николаю II***: «Мой любимый, бесценный ангел, свет моей жизни! Мое сердце разрывается от мысли, что ты в полном одиночестве переживаешь все эти муки и волнения, и мы ничего не знаем о тебе, а ты не знаешь ничего о нас. Теперь я посылаю к тебе Соловьева и Грамотина, даю каждому по письму и надеюсь, что, по крайней мере, хоть одно дойдет до тебя. Я хотела послать аэроплан, но все люди исчезли. Молодые люди расскажут тебе обо всем, так что мне нечего говорить тебе о положении дел. Все отвратительно, и события развиваются с колоссальной быстротой. Но я твердо верю — и ничто не поколеблет этой веры — все будет хорошо. <…> Не зная, где ты, я действовала, наконец, через ставку, ибо Родз(янко) притворялся, что не знает, почему тебя задержали. Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, Конституцию или еще какой-нибудь ужас в этом роде».
Телеграмма от Великого князя Николая Николаевича на имя Николая II, переданная 2 марта 1917 года, в 14 часов 30 минут****: «Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую обстановку и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает принятие сверхмеры. Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по духу присяги, необходимым коленопреклоненно молить Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знаменьем, передайте ему Ваше наследие. Другого выхода нет. Как никогда в жизни, с особо горячей молитвой молю Бога подкрепить и направить Вас. Генерал-адъютант Николай».
Телеграмма Николая II председателю Государственной думы Родзянко:
«Председателю Государственной думы. Петроград. Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки России. Посему я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия, при регенстве брата моего Великого князя Михаила Александровича. Николай».
Телеграмма Николая II начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу Алексееву:
«Наштаверх. Ставка. Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. Николай».
Из воспоминаний полковника Мордвинова: «Не помню, сколько времени мы провели в вялых разговорах, строя разные предположения о создавшейся неопределенности, когда возвращавшийся из вагона государя граф Фредерикc остановился в коридоре у дверей нашего купе и почти обыкновенным голосом по-французски сказал: «Savez vous, l'Empereur a abdiqué» («Вы знаете, император отрекся». Слова эти заставили нас всех вскочить…»
Из воспоминаний генерала Дубенского*: «Лейб-хирург профессор Сергей Петрович Федоров <...> днем пошел к государю в вагон и говорил с ним, указывая на опасность оставления трона для России, говорил о наследнике и сказал, что Алексей Николаевич, хотя и может прожить долго, но все же по науке он неизлечим. Разговор этот очень знаменателен, так как после того, как государь узнал, что наследник неизлечим, Его Величество решил отказаться от престола не только за себя, но и за сына. <…> Затем разговор перешел на вопросы общего положения России после того, как государь оставит царство. «Я буду благодарить Бога, если Россия без меня будет счастлива», сказал государь. «Я останусь около своего сына и вместе с императрицей займусь его воспитанием, устраняясь от всякой политической жизни, но мне очень тяжело оставлять родину, Россию», продолжал Его Величество. «Да», ответил Федоров, «но Вашему Величеству никогда не разрешат жить в России как бывшему императору». «Я это сознаю, но неужели могут думать, что я буду принимать когда-либо участие в какой-либо политической деятельности после того, как оставлю трон. Надеюсь, вы, Сергей Петрович, этому верите».
Телеграмма начальника штаба Северного фронта генерала Данилова на имя генерала Алексеева:
«Около 19 часов Его Величество примет члена Государственного совета Гучкова и члена Государственной думы Шульгина, выехавших экстренным из Петрограда <…>».
Из протокола отречения Николая II:
«2-го марта, около 10 часов вечера приехали из Петрограда во Псков: член Государственного совета Гучков и член Государственной думы Шульгин. Они были тотчас приглашены в вагон-салон императорского поезда, где к тому времени собрались: главнокомандующий армиями Северного фронта генерал-адъютант Рузский, министр Императорского двора граф Фредерикс и начальник военно-походной канцелярии, е. и. в. свиты генерал-майор Нарышкин. Его Величество, войдя в вагон-салон, милостиво поздоровался с прибывшими и, попросив всех сесть, приготовился выслушать приехавших депутатов.
Член Государственного совета Гучков: «Мы приехали <…>, чтобы доложить о том, что произошло за эти дни в Петрограде и, вместе с тем, посоветоваться о тех мерах, которые могли бы спасти положение. Положение в высшей степени угрожающее: сначала рабочие, потом войска примкнули к движению, беспорядки перекинулись на пригороды, Москва неспокойна. Это не есть результат какого-нибудь заговора или заранее обдуманного переворота, а это движение вырвалось из самой почвы и сразу получило анархический отпечаток, власти стушевались. <…> Так как было страшно, что мятеж примет анархический характер, мы образовали так называемый Временный комитет Государственной думы и начали принимать меры, пытаясь вернуть офицеров к командованию нижними чинами. <…> Кроме нас заседает еще комитет рабочей партии, и мы находимся под его властью и его цензурою. Опасность в том, что, если Петроград попадет в руки анархии, нас, умеренных, сметут, так как это движение начинает нас уже захлестывать. Их лозунги: провозглашение социальной республики. Это движение захватывает низы и даже солдат, которым обещают дать землю. Вторая опасность, что движение перекинется на фронт, где лозунг: смести начальство и выбрать себе угодных <…>.
В народе глубокое сознание, что положение создалось ошибками <…> верховной власти, а потому нужен какой-нибудь акт, который подействовал бы на сознание народное. Единственный путь, это передать бремя верховного правления в другие руки. Можно спасти Россию, спасти монархический принцип, спасти династию. Если вы, Ваше Величество, объявите, что передаете свою власть вашему маленькому сыну, если вы передадите регентство Великому князю Михаилу Александровичу или от имени регента будет поручено образовать новое правительство, тогда, может быть, будет спасена Россия <…>»
Его Величество: «Ранее вашего приезда после разговора по прямому проводу генерал-адъютанта Рузского с председателем Государственной думы я думал в течение утра, и во имя блага, спокойствия и спасения России я был готов на отречение от престола в пользу своего сына, но теперь, еще раз обдумав свое положение, я пришел к заключению, что ввиду его болезненности мне следует отречься одновременно и за себя, и за него, так как разлучаться с ним не могу».
Член Государственного совета Гучков: «Мы учли, что облик маленького Алексея Николаевича был бы смягчающим обстоятельством при передаче власти».
Генерал-адъютант Рузский: «Его Величество беспокоится, что если престол будет передан наследнику, то Его Величество будет с ним разлучен».
Член Государственной думы Шульгин: «Я не могу дать на это категорического ответа, так как мы ехали сюда, чтобы предложить то, что мы передали».
Его Величество: «Давая свое согласие на отречение, я должен быть уверенным, что вы подумали о том впечатлении, какое оно произведет на всю остальную Россию. Не отзовется ли это некоторою опасностью?»
Член Государственного совета Гучков: «Нет, Ваше Величество, опасность не здесь. Мы опасаемся, что если объявят республику, тогда возникнет междоусобие».
Из дневника полковника Николая Романова (до отречения — Николай II): «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется соц(иал)-дем(ократическая) партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2½ ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот(орыми) я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!»
* Дневники императора Николая II (1894–1918) / отв. ред. С.В. Мироненко. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011.
** Полковник А.А. Мордвинов. Последние дни императора // Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы. — М.: Советский писатель, 1990.
*** Переписка Николая и Александры. — М.: Захаров, 2013.
**** Здесь и далее — Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы. — М.: Советский писатель, 1990.
* Генерал Д.Н. Дубенский. Как произошел переворот в России // Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы. — М., 1990
Фото: Archives Snark/photo 12/Afp/East News
