Чудовищная по своей жестокости и бессмысленности химическая атака в жилых кварталах города Хан-Шейхун в провинции Идлиб резко изменила позицию США и Евросоюза относительно вооруженного конфликта в Сирии, который длится уже шесть лет. Вероятность прямого военного вмешательства Запада в сирийские дела существенно выросла, а шансы на диалог Москвы и Вашингтона заметно упали. Конечно, официальный представитель МИДа РФ Мария Захарова всегда найдет, что ответить оппонентам в той же непринужденной манере, в которой давно общаются с миром российские политики. Но важно не то, какие слова уже произнесли или еще произнесут чиновники или допущенные к телекамерам придворные политологи. Пришла пора признать, что вся российская внешняя политика последних как минимум 20 лет несет в себе существенный изъян, который, похоже, обусловлен даже не личностями наших лидеров, а чем-то более глубинным.
Почему Россия раз за разом поддерживает отъявленных изгоев, дружба с которыми не приносит никакой пользы, и ради этого постоянно разрушает экономическое и политическое взаимодействие с Западом, едва оно начинает складываться?
Кого защищали
В 1999 году вполне прозападная и достаточно еще демократическая Россия, за несколько лет до того подписавшая Соглашение о партнерстве и сотрудничестве с ЕС и присоединившаяся к программе НАТО «Партнерство ради мира», в первый раз резко повернулась спиной к Западу — в ответ на начало натовских бомбардировок Югославии. Поводом для вмешательства Североатлантического альянса в конфликт на Балканах стало, если кто забыл, убийство в косовском селе Рачак 45 местных жителей (вполне вероятно, часть из них были бойцами Армии освобождения Косова). После ожесточенных споров о степени вины югославских военных Белград вышел из соглашений Рамбуйе* и запретил деятельность международных миротворцев на территории Югославии. Ответом на это и стала натовская операция «Союзная сила». Через год президент страны Слободан Милошевич, столь любимый российскими лидерами, был свергнут собственными согражданами и отправился в Гаагу, где, увы, скончался до того, как Международный суд ООН официально признал его военным преступником. Замечу: Югославия не была особо нужна России ни до, ни после этих событий (на нее в 1998 году приходилось лишь 0,87% российского внешнеторгового оборота), но наши отношения с Западом были испорчены на три года.
В 2003 году уже совершенно другое российское руководство не смогло стерпеть вопиющего нарушения норм международного права, выразившегося во вторжении войск США и собранной ими коалиции в Ирак, которым тогда управлял Саддам Хусейн. Характерно, что даже Россия не ставила под сомнение причастность иракского правительства к убийствам десятков тысяч собственных граждан — преимущественно в курдских районах — или тот факт, что ранее Ирак совершил неспровоцированную агрессию против Кувейта. Однако патологическое, еще не выветрившееся со времен СССР стремление ставить палки в колеса любой американской инициативе вновь привело Россию к противостоянию с Соединенными Штатами. Взаимопонимание между лидерами двух стран, которое сложилось после встречи Владимира Путина и Джорджа Буша-младшего в Любляне и звонка из Москвы в Вашингтон после терактов в США в сентябре 2001 года, было разрушено.
Ирак тоже не имел особого экономического значения для России (в 2002 году товарооборот с этой страной обеспечил всего 0,14% нашей внешней торговли). Хусейн, в отличие от Милошевича, был осужден и в конце 2006 года повешен. Новая «перезагрузка» в российско-американских отношениях началась лишь в 2009 году.
Чем пренебрегли
Были истории и иного свойства — когда Кремль с поразительной легкостью приносил прямую экономическую выгоду в жертву политическим фантомам и фобиям.
В 2004–2005 годах, когда Россия едва сблизилась с Германией и Францией из-за общего несогласия с американской операцией в Ираке, случилось еще одно незабываемое событие — президентские выборы на Украине. Кремль в то время яростно поддерживал Виктора Януковича, который в итоге проиграл выборы, породив при этом волну народного возмущения. Европа, разумеется, поддержала демократический выбор украинцев, в результате чего отношения Москвы и европейских столиц резко ухудшились. Десять лет спустя Янукович, все же ставший президентом на следующих выборах, применил вооруженную силу против своего народа, в результате массовых протестов был свергнут и бежал в Россию, как утверждают, с награбленными на родине миллиардами. Москва спровоцировала сепаратистские волнения на Донбассе, забрала у Украины Крым — и получила в ответ экономические санкции и почти полное замораживание политического диалога с ЕС и США.
Объем торговли России с Украиной в 2004 году составлял $16,8 млрд, в 2016-м упал до $10,2 млрд, а наш товарооборот с ЕС на фоне вызванного украинскими событиями кризиса снизился за 2013–2016 годы более чем на $217,3 млрд (!). Восстановления отношений ни с Украиной, ни с Европой пока не предвидится.
Россия, похоже, уже привыкла жить в иллюзорном мире, который она сама же и создала, — для поддержания у своих лидеров ощущения, что они представляют одну из сверхдержав, хотя это давно уже не так
За кого цепляемся
В конце 2010-го и в 2011 году в ряде государств Северной Африки начались стихийные выступления граждан против коррумпированных авторитарных режимов. Причем в некоторых странах они удерживали власть на протяжении десятков лет. Россия к тому времени имела близкие отношения с Ливией, которой с 1969 года правил местный теоретик и практик «суверенной демократии», а по совместительству известный международный террорист и пособник террористов Муаммар Каддафи. Когда в Ливии вспыхнуло восстание, Москва, вопреки обычаю, не поддержала «братского вождя» — в итоге полковник Каддафи был убит, причем не самым гуманным образом. События в Джамахирии, как утверждают многие осведомленные эксперты, во многом спровоцировали известную «рокировку» в российском руководящем тандеме, анонсированную осенью того же года*. Это в свою очередь подготовило почву и для последовавшей крымской авантюры 2014 года и в целом для дальнейшего обострения отношений России и Запада. Как следствие — непрекращающийся в стране экономический кризис, который имеет все шансы обернуться продолжительным хроническим застоем.
Триггером нового обострения отношений России и Запада стали война в Сирии и фигура президента Башара Асада, политика которого привела к гибели почти 500 тыс. сирийцев и бегству за границу 4 млн человек. Того, что происходит в этой стране в последние годы, вполне хватит, чтобы Сирия никогда не восстановилась в качестве единого суверенного государства, а ее территория на десятилетия превратилась в рассадник террористических движений. Лично у автора нет сомнений и в том, что нынешний дамасский правитель закончит свою политическую карьеру не менее печально, чем его коллеги из Югославии, Ирака, Украины и Ливии.
Однако важно не то, когда и как это случится. Важнее другой вопрос: почему Россия — европейская по своей истории страна, с богатейшей культурой и глубокими гуманистическими традициями, экономически тесно связанная с западным миром, — почему она раз за разом поддерживает отъявленных изгоев, дружба с которыми не приносит никакой пользы, и ради этого постоянно разрушает экономическое и политическое взаимодействие с Западом, едва оно начинает складываться?
Чего руководство страны пытается всем этим добиться? Отучить Запад от попыток совершить у нас переворот? Так ведь никто этого не делал и не собирается. На что мы надеемся? На то, что нас спасет Китай? Но именно лидер КНР сначала выступил в Давосе с пламенной речью в защиту глобализации (в которую до последнего времени не очень-то верил Дональд Трамп), а потом отправился с визитом во флоридское поместье Трампа
Мар-а-Лаго, не настаивая, как некоторые, чтобы американский президент нашел время для первой встречи с ним на некоей «нейтральной» территории.
Россия, похоже, уже привыкла жить в иллюзорном мире, который она сама же и создала, — для поддержания у своих лидеров ощущения, что они представляют одну из сверхдержав, хотя это давно уже не так. Государство с экономикой, составляющей 1,7% от мировой, не может быть рóвней США, ЕС и Китаю — странам, соответствующие показатели у которых достигают 24,7%, 22,7% и 15,4%. Именно потому, что история нашей страны после 1991 года так и не стала историей успешной хозяйственной модернизации и становления современного правового общества (в этом отношении 2000-е годы вполне можно считать продолжением и следствием 1990-х), Россия утрачивает (или уже утратила) ту экономическую мотивацию во внешней политике, которой следует сегодня все больше стран — как развитых, так и развивающихся. Да, мы любим рассуждать о том, что «проклятый Запад» стремится установить контроль над теми или иными рынками, торговыми путями или источниками ресурсов, но при этом сами не делаем в этом направлении ровным счетом ничего. Зато раз за разом поддерживаем союзников, из сотрудничества с которыми невозможно извлечь никаких преимуществ и выгод. Такое иррациональное поведение призвано, вероятно, показать, что Россия — это «не-Европа». Но вряд ли в перспективе оно сослужит хорошую службу нашей стране и ее гражданам.
Бросаясь на помощь каждому террористу и диктатору, можно, разумеется, мнить себя лидером независимой страны — причем независимой не только от западного «диктата», но и от любых моральных ограничителей. Но все же доколе Россия будет выступать в роли покровителя всех тех, кто не имеет будущего, — и разрушать при этом свое собственное?
* Временное соглашение о мире и самоуправлении в Косове, подписанное в 1999 году в замке Рамбуйе, Франция.
фото: pavel golovkin/ap/tass