Росгвардия — еще чуть–чуть и это название станет таким же знаковым для российской внутренней политики, как Лубянка — для советской.
Структура, выстраиваемая бывшим охранником Путина, ныне генералом армии Виктором Золотовым, получает все бóльшие ресурсы и полномочия — теперь и возможность использовать для своих нужд армию (подробнее — на стр. 40). А нужды эти известно какие — подавление протестов, которые в условиях стагнации экономики и банкротства предприятий и бизнесов будут только нарастать.
Что такое Росгвардия в действии, мы наблюдали 26 марта этого года, когда только в Москве было весьма жестко задержано более 1000 человек. Власть вдруг поняла, что пока она качала из земли нефть, строила резиденции и виллы, аккумулировала на счетах друзей и/или в офшорах колоссальные активы, — в это время в стране выросло поколение, которое не смотрит ее пропагандистские телеканалы и не боится выходить на несогласованные митинги. Причем контроль за молодняком Росгвардия намерена устанавливать еще на стадии мысли — именно для этого внутри охранительной структуры создается подразделение, которое будет отслеживать социальные сети. А пока же людям в погонах спущен приказ: хватать всех, кто хоть чуть-чуть отличаются от серой массы. Так, на первомайской демонстрации непонятно за что похватали молодых ребят из колонны веганов, приняв дреды и серьги в носу за демонстрацию нетрадиционной сексуальной ориентации (стр. 54). И хотя ЛГБТ у нас пока вроде бы не запрещено, но любые другие — непохожие, инаковые — уже воспринимаются как угроза, которую срочно надо скрутить.
Впрочем, если оставить в стороне современные технологии, интернет и полную бесконтрольность (все-таки худо-бедно, а за Лубянкой наблюдал ЦК КПСС, если и не по какой другой причине, так из страха, что вновь отрастет НКВД и ГУЛАГ), инструментарий, который сегодня использует Кремль, весь оттуда, из СССР. Причем чем дольше Путин остается на престоле, чем старше становятся он и его ближайшее окружение, чем сильнее их страхи — тем чаще они и обращаются к опыту советской власти.
Милитаризация сознания — один из таких инструментов. «Если завтра война, если завтра в поход», кругом враги, которые только и ждут, чтобы нанести вред нашей Родине, — Путин еще раз повторил эту мантру на встрече с руководителями зарубежных информагентств на Петербургском экономическом форуме, который только что завершился в северной столице России: «Происходит очень серьезный, очень тревожный процесс: на Аляске, теперь в Южной Корее элементы ПРО возникают. Мы просто должны на это так же, как и в западной части России, безвольно смотреть, что ли? Нет, конечно. Мы думаем, как нам ответить на эти вызовы. Это для нас вызов».
На вызов отвечают не только крылатыми ракетами, но и воспитанием юнармейцев (стр. 44) — аналог смеси из пионерии и игры в «Зарницу» времен моего школьного детства, а также бесконечным огламуриванием военной истории. Однако трудно представить, что правящий класс, чьи дети, а скоро и внуки учатся за границей и чьи авуары хранятся ровно там же, действительно начал бы войну с западным миром. Цель — промывание мозгов внутри страны.
Ровно этим же занята и новая идеологема под названием «официальное православие»: то, как это подается в прокремлевских медиа, находится вполне в русле знаменитого ленинского высказывания «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Но есть одна проблема — в отличие от интернационального коммунистического вероучения, в империи доминирующая конфессия может стать тотальной только в условиях тотального, всеподавляющего государства. А это — прямая угроза для путинской элиты, которая не может не понимать, что новая инквизиция начнет прежде всего с нее.
Кремль сегодня находится между серьезной дилеммой: избрание Путина (это, конечно же, эвфемизм — выбор одного из одного) на четвертый–пятый срок означает пожизненное правление — после двух десятилетий на престоле уйти без рисков для себя и своих близких уже нельзя. Однако нефтяное роскошество вскормило целые стаи молодых волков — в силовой, банковской, нефтяной, бюрократической среде, которые ждут, когда придет их время встать у бюджетного и ресурсного пирога. Ровно так средний слой советской бюрократии ждал — и дождался — пока сойдет в небытие советский правящий класс. Путин был тогда, в конце 1980-х, вот таким же молодым и голодным, какие сегодня стучат зубами у его кремлевского порога. Другими словами, риски он понимает, а альтернатива проста: либо эмиграция, либо закатывание в асфальт всех и вся, кто способен сопротивляться или выставить ему счет. В предчувствии неизбежного он и накачивает людьми, деньгами, ресурсами и штыками своих преторианцев — Росгвардию. Путинская элита кожей чувствует угрозу: на завтраке Сбербанка на форуме в Санкт-Петербурге адвокат (когда-то), верный единоросс и председатель комитета Государственной думы по бюджету и налогам Андрей Макаров весьма эмоциально призвал «остановить всевластие силовых структур». Боюсь, что силовики на это лишь рассмеялись.
Фото: Петр Кассин/КОММЕРСАНТЪ
