Дмитрий Бутрин, ИД «КоммерсантЪ» — специально для The New Times
Миллиарды полковника МВД по-прежнему предмет широкого обсуждения. Что это за деньги — свою версию в прошлом номере NT (№ 30) предложил профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Вадим Волков. У Дмитрия Бутрина, заместителя главного редактора газеты «КоммерсантЪ», — своя
Сам полковник Дмитрий Захарченко, переехавший уже в Лефортово, заявил, что деньги, $120 млн, не его, чьи — знает, но пока не скажет. Следственный комитет (СК) вообще не задает ему вопросов об этих миллионах (9 млрд — если в рублях), они не фигурируют в его деле.
С большой вероятностью ни СК, ни ФСБ прицельно никаких миллионов наличных долларов у Захарченко не искали и сами были шокированы обнаруженным — что и повлекло утечку информации в СМИ. Причем, если бы эти деньги были обнаружены в российской валюте, дело было бы хоть и крупным, но тривиальным. Люди, хорошо знакомые с миром «обнала», могут указать пять-шесть московских адресов, где в любой момент можно обнаружить близкие суммы прямо сейчас. И МВД, и ФСБ, и СК, насколько мы можем судить, с этим миром в той или иной степени знакомы. Одно отличие: купюры в подпольных центрах, позволяющих превратить подозрительные безналичные деньги в обезличенную наличку, всегда российские. Ни организованной преступности, ни коррупционерам, ни их «крышам» такие деньги в американских купюрах не нужны: если они и собираются в одном месте, то только для того, чтобы очень быстро, в течение одной-двух недель, раздать их кому надо относительно мелкими порциями.
С большой вероятностью ни СК, ни ФСБ прицельно никаких миллионов наличных долларов у Захарченко не искали и сами были шокированы обнаруженным
С очень большой вероятностью доллары в американских банковских упаковках попали в Россию совершенно законно. Наша страна — крупный легальный импортер долларовой наличности наряду с Аргентиной и Китаем, грузы банкнот прилетают в Россию еженедельно, дочерние структуры нескольких банков РФ совершенно законно обналичивают средства на счетах в США, привозят деньги в Россию (примерно такими партиями, как обнаружил Следственный комитет) и продают их за безналичный расчет сотням банков-клиентов. Те, в свою очередь, используют их в работе с населением — то есть продают их в обменных пунктах за рубли.
Похоже, деньги Захарченко — это одна из таких поставок, принадлежавшая одному из крупных операторов рынка валюты. Можно даже предположить, что этот оператор был каким-либо образом аффилирован с «Нота-Банком», лишенным лицензии в 2015 году с «дырой» в балансе в 26 млрд руб. Собственно, Дмит-рий Захарченко и обвиняется в получении от банка взятки в 7 млн руб. и препятствовании следственной работе в нем.
Если миллиарды — это обналиченные деньги клиентов «Нота-Банка», то все становится на свои места. Еще в 2015 году, узнав от Захарченко, что этому бизнесу конец, менеджмент банка принял решение не исполнять обязательства перед контрагентами по поставке валюты, конвертировал депозиты в закупленную для других целей долларовую наличность и быстро вывел, а точнее, в прямом смысле — вынес ее из банка, это примерно треть его активов. Да, конечно, план опасный и в высшей степени неудобный, но с точки зрения менеджмента однозначно более приемлемый, чем просто дать деньгам «сгореть» без следа в рушащемся банке. Скорее всего, операция велась в огромной спешке — и, имея на руках $120 млн купюрами, менеджмент понес деньги на сохранение полицейской «крыше» в лице полковника Захарченко. Тот тоже не нашел ничего лучшего, чем загрузить наличку в квартиру с видом на МГУ, — там они, видимо, и лежали несколько месяцев, поскольку ни Захарченко, ни банкиры просто не знали, что с ними делать дальше. Ввести их в безналичный оборот обратно — та еще проблема и большие риски попасться. Ситуация уникальна, поскольку тонна «зеленых» в квартире одновременно была по своим свойствам и крупным состоянием, и небольшой атомной бомбой, и грудой резаной бумаги — с какой стороны смотреть.
И в ЦБ, и в Росфинмониторинге, и в МВД,и в ФСБ реализованную аферу менеджмента «Нота-банка» должны были знать уполномоченные люди — еще с конца 2015 года
Эта версия лучше, чем большинство фантастических объяснений о «бассейне коррупционных денег госкомпаний», «общаке воров в законе» или «взятках Захарченко со стороны нефтекомпаний, которые он в МВД курировал». Все это, конечно, существует и даже может иметь отношение к Захарченко. Но в форме сугубо безналичной, на банковских счетах. Векселя не выписывают на бетонных плитах, если есть бумага.
А теперь — почему все эти обстоятельства нельзя объявить вслух и даже проверить.
Хотя бы потому, что и в ЦБ, и в Росфинмониторинге, и в МВД, и в ФСБ про реализованную аферу менеджмента «Нота-Банка» должны были знать уполномоченные люди — еще с конца 2015 года. Должны были знать, конечно, не о комнате с деньгами (хотя кто-то, возможно, и знал), а об исчезновении из банка такой суммы клиентских денег и одновременно такой же суммы наличных долларов из подразделения банка. И о дружбе Захарченко с менеджментом «Нота-Банка» — тоже. Другими словами, история была известна многим людям, служащим в десятке ведомств — от Росфинмониторинга до ФСБ, — но все они в течение почти года делали вид, что ни исчезновения клиентских денег, ни потери большой суммы долларовой наличности — ничего этого нет. А потом вдруг следователи СК находят в квартире тонну налички.
И возникает вопрос, чем же эти прекрасные люди во всех этих десятках ведомствах тогда заняты? Неужели тем же, чем и Захарченко?