4 октября Минюст РФ признал Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал» иностранным агентом
Когда человек умирает, к нему на могилу приходит еще несколько поколений потомков, в семьях хранят его фотографии, сделанные его руками вещи или написанные им книги. У жертв геноцида помимо жизни палачи отнимают право на память и хотя бы посмертную справедливость. В этом и цель — вырезать семьи, общины, народы под корень так, чтобы некому было и вспомнить. Геноцид не прекращается в сам момент массового убийства — его двигают дальше равнодушие, страх и цинизм живущих, которые делают вид, что ничего такого в их стране, городе и доме никогда не происходило.
Поэтому идея созданного в 1953 году мемориального комплекса «Яд ва-Шем» состояла в том, чтобы вернуть жертвам, всему стертому с карты Европы еврейскому культурному и историческому пласту право памяти и право слова. Это и храм, и музей, и образовательный центр, и архив. Это вторая по посещаемости культурная достопримечательность Израиля, несмотря на то, что остальные на две и больше тысяч лет старше.
Международное общество «Мемориал» — это российский и постсоветский аналог «Яд ва-Шема», только в отличие от занимающего 18 гектаров комплекса на горе Герцля пока по большей части виртуальный. Думаю, эта ассоциация возникала и у создателей, когда они выбирали название. «Мемориал» говорит за лишенных слова жертв коммунистического геноцида, он — их голос в современном мире. К сожалению, это очень тихий голос. Виноваты в этом, конечно, не сотрудники «Мемориала» — они герои, а общество и государство.
Четверть века назад покаяние было ключевым словом политической и культурной повестки дня. Но оно так и не состоялось — ни в России, ни в бывших странах-сателлитах, где всю ответственность за преступления коммунистов механически переложили на «российских оккупантов».
Декларативное разделение палачей и жертв, обычно очень похожих друг на друга людей, на разные нации или даже расы — это типичная черта геноцида. Так действовал Гитлер по отношению к евреям. Так сейчас действует российская власть, объявляя иностранным агентом организацию, говорящую от имени жертв, Кремль фактически исключает репрессированных из числа россиян, лишает гражданства мертвых людей.
Все и так знают, что в России две нации: нация жертв и им сочувствующих, и нация пораженного стокгольмским синдромом агрессивно-послушного большинства во главе с институтом, который, собственно, и осуществлял геноцид в советское время. Разделение уходит в глубину XX века, переходы из одной группы в другую не то чтобы частое явление. Но никто не пытался эту ситуацию формализовать, пока Кремль не стал раздавать желтые звезды направо и налево.
Однако природа всех репрессивных режимов такова, что в ней заложен алгоритм самоуничтожения. Для политической мобилизации им нужны враги и конфликты — внешние, внутренние, какие угодно. Иначе сама репрессивность теряет смысл, и вышедшие из мобилизационного психоза люди начинают спрашивать про права и требовать денег. Эти конфликты в итоге режимы и добивают. Классический пример — советская интервенция в Афганистане. А потом случается неизбежное — на дымящихся руинах возникает «Мемориал».