29 ноября турецкий президент Реджеп Эрдоган сделал сенсационное заявление: турецкая армия вошла в Сирию, чтобы свергнуть Башара Асада. Кремль такого явно не ожидал
Александр Гольц, военный обозреватель The New Times
Дословно Эрдоган сказал следующее: «По моим оценкам, в Сирии погибли около миллиона человек. И люди продолжают умирать… Мы долго терпели, но в итоге были вынуждены войти в Сирию вместе со «Свободной сирийской армией». Мы здесь для того, чтобы восстановить справедливость. Мы пришли в Сирию, чтобы положить конец правлению жестокого тирана Асада, который устроил в стране государственный террор». Надо сказать, что до этого Анкара (как и Москва) настаивала, что единственная цель интервенции — борьба с террористами.
Заявление Эрдогана прозвучало одновременно с победными реляциями российского военного ведомства: мол, войска Асада успешно штурмуют Алеппо (причем наши военные уже не скрывают, что именно они готовили войска для этого). Связь между двумя событиями была очевидна. Если поддерживаемая Анкарой оппозиция теряет Алеппо, то она лишается возможности беспрепятственно получать помощь из Турции. Влияние Эрдогана на ситуацию в Сирии решительно снижается. При этом было очевидно: взяв Алеппо, войска Асада неизбежно войдут в прямое соприкосновение с турецким экспедиционным корпусом. Стало быть, военное столкновение между Турцией и Россией, которая утверждает, что она воюет на стороне законного правителя Сирии, становилось более чем вероятным. Что перечеркивало замечательный успех Владимира Путина в восстановления отношений с Анкарой.
После эскапады Эрдогана российские представители не могли скрыть растерянности. «Исходим из имеющихся договоренностей и обязательств государств, а не из цитат, которые, возможно, были либо не так преподнесены, либо вырваны из контекста. Это еще предстоит установить», — заявляла, например, официальный представитель МИДа Мария Захарова. Бухгалтер Берлага по сравнению с ней мог бы считаться идеалом определенности.
Тем временем состоялся телефонный разговор Путина с Эрдоганом, в ходе которого турецкий президент, по словам помощника российского лидера Юрия Ушакова, «дал соответствующее объяснение». При этом помощник отказался информировать, в чем это самое объяснение состояло. В конце концов Эрдоган вроде бы отыграл назад. «Цель операции «Щит Евфрата» — не какая-либо страна или человек, а только террористические организации», — заявил он. Одновременно случились утечки в британскую и американскую прессу: представители сирийской оппозиции приступили к прямым переговорам с Москвой под эгидой Анкары. Подозреваю, что выход нескольких сотен боевиков из Алеппо (что и предопределило успех штурма) и был результатом этих переговоров.
Однако произошедшее менее всего можно считать российским внешнеполитическим успехом. История с заявлением Эрдогана продемонстрировала: начав военную операцию в Сирии, Москва вошла в конфликт с коренными интересами нескольких ведущих государств Среднего Востока. Рано или поздно этот конфликт обернется прямым военным противоборством, которого на сей раз удалось избежать.
Россия все больше увязает в сирийской гражданской войне. Неслучайно лидер городского совета из Алеппо Али Шейх Омар пояснил, что переговоры ведутся напрямую с русскими, потому что теперь все знают: президент Сирии Башар Асад — «лишь губернатор провинции», исполняющий приказы президента Владимира Путина. И, стало быть, именно на Россию будут возлагать ответственность за все, что режим Асада еще натворит.
Барин осерчал
28 ноября президент Путин уволил четверых чиновников, ставших вопреки его письменному распоряжению академиками РАН. По мнению президента, если госслужащий добросовестно работает на своем посту, у него не должно оставаться времени на науку
