О том, что у людей, которые отправили российских солдат сначала в Донецк, а потом в Алеппо, есть имена и фамилии, и в этой войне гибнет что-то человеческое в каждом из нас
Это стало уже привычным атрибутом траурных дней, как когда-то приспущенные флаги и классическая музыка по телевизору. В какой-то момент на просторах русскоязычного Facebook появляется человек, который не до конца разделяет всеобщую скорбь — и почему-то считает нужным публично об этом сообщить. На втором круге десятки пользователей осуждают первого, грозя ему страшными карами. На третьем — сотни людей, пропустивших предыдущие раунды, осуждают осуждающих из второго круга. И так далее, как предсказано святыми, — до круга девятого.
Каждая новая общенациональная катастрофа закручивает пружину этого сюжета, следуя уже известной драматургии, — и каждый раз она распрямляется со все большей свирепостью. Уже опробованные риторические приемы — вроде генерализации, когда по одной случайно выдернутой цитате делаются выводы обо «всех либералах», «всех украинцах» или «всех русских», — дополняются новыми фигурами речи: в ход идут призывы выслать из страны и поставить к стенке, звучат выражения «выродки» и «отродье», все более популярен оборот «я в ужасе от того, что такие люди живут со мной на одной планете» (видимо, мысль о том, что на той же планете живут, например, бойцы ИГИЛ, отрезающие неверным головы живьем, была для автора более выносимой). Логика развития сюжета предсказуема — и оттого хорошо управляема: аттракцион взаимного осуждения можно запустить скоординированными усилиями нескольких людей, и можно быть уверенным, что его участники и наблюдатели в процессе препирательств перестанут задумываться о печальных событиях, с которых все началось. Думаю, журналисты «Лайфа» и «Комсомолки» могли бы послать нескольким популярным блогерам по ящику шампанского — вместо того, чтобы задавать неприятные вопросы о причинах катастрофы, прямых и косвенных, у них появилась возможность заполнить пространство материалами «10 самых отвратительных поступков Божены».
Вообще-то, ситуация, в которой человеку необходимо мгновенно вытеснить горе, преодолеть скорбь, переведя ее в агрессию и жажду мести, хорошо известна. Это война
Вообще-то ситуация, в которой человеку необходимо мгновенно вытеснить горе, преодолеть скорбь, переведя ее в агрессию и жажду мести, хорошо известна. Это война. В окопах, под огнем нет места для траурных церемоний или рассуждений о социополитических причинах вооруженного конфликта — нужно немедленно найти и покарать врага. Не случайно кампании по выявлению «неправильно радующихся» и «недолжным образом скорбящих» начались в русскоязычных соцсетях с Крыма и Донбасса — конфликт вокруг чувств, соревнования по моральному превосходству стали одним из фронтов пресловутой гибридной войны. У этого конфликта есть свои особенности: он имеет дело с самой интимной и неконтролируемой сферой, с областью чувств — люди оказываются на виртуальной скамье подсудимых по обвинению в той или иной степени гнева, горя, злорадства или равнодушия, то есть в связи с вещами, которые ни в какой микроскоп не разглядишь. Единственное, чем может оперировать сторона обвинения, — это публичное проявление чувств, как правило, посты в соцсетях, и для этих проявлений уже выработан негласный регламент, любое отклонение от которого вызывает подозрения. Поводом для осуждения может стать не только неуместное выражение радости (или недостаточное выражение скорби) — но и слишком легкомысленная картинка, не вовремя перекрашенная аватарка и просто отсутствие какой бы то ни было реакции: не писал летом 14-го о сочувствии детям Донбасса — к стенке. Регламент требует выразить отношение к ключевым событиям, пусть даже самым лаконичным образом, — достаточно твита «Скорбим…» (обязательно с многоточием), а его отсутствие выдает в пользователе хорошо замаскировавшегося врага. Моральные императивы, которые предъявляются в ходе таких дискуссий, строго избирательны — один и тот же человек может негодовать по поводу «плясок на костях» погибших военных и выражать сдержанную радость в связи с гибелью либерального политика. Что касается мирных людей, которые гибнут от российского оружия где-нибудь в Алеппо, то они выводятся из рассмотрения вовсе, это изобретение антироссийской пропаганды, их просто нет. Впрочем, будем откровенны — этот же закон работает и в обратную сторону: по другую сторону невидимого фронта точно так же выводят за скобки смерть и страдания мирных жителей Донбасса, а отсутствие сострадания к погибшим карикатуристам Charlie Hebdo вызывает у многих желание вычеркнуть не-сострадающих из списка людей.
На этой войне погибают тысячи людей, до которых нам нет дела, и десятки людей, по отношению к которым можно испытывать скорбь — и в ней же постепенно гибнет что-то человеческое в нас
Еще одна популярная фигура речи последнего времени — это риторика коллективной ответственности, когда в ситуации с той или иной войной (катастрофой, конфликтом, отравлением настойкой боярышника) оказываются виноваты все — либералы, ватники, москвичи и украинцы. Как стало модно говорить в подобных случаях, «такой у нас культурный код». В истории с вакханалией взаимного осуждения, покоряющей все новые высоты ожесточения, от этого вывода почти невозможно удержаться — да, маховик ожесточения так или иначе раскручивают все, кто играет в эту коммуникационную игру. И все же. У людей, которые отправили российских солдат (а также добровольцев, ополченцев и бойцов ЧВК) сначала в Донецк, а потом в Алеппо, есть имена и фамилии; и не нужно делать вид, что эти решения касаются только тех, кто оказался на поле боя. На эту войну затащило нас всех, мы все в той или иной степени — ополченцы и бойцы ЧВК, пока другие жертвуют жизнью за геополитические интересы, мы ежедневно убиваем в друг друге солидарность, сочувствие, сострадание, искренность и доброту. На этой войне погибают тысячи людей, до которых нам нет дела, и десятки людей, по отношению к которым можно испытывать скорбь — и в ней же постепенно гибнет что-то человеческое в нас: как предсказано классиками, колокол звонит по тебе. Эту войну начали не мы, но вернуться с нее будет все тяжелее — с каждым днем, с каждым погибшим, с каждой волной осуждения, с каждым поводом для скорби.