Начало года складывалось для экономики вполне оптимистично. Промышленность постепенно восстанавливается после двухлетнего шока. Администрация Дональда Трампа делает неопределенные жесты в адрес русских — вернее, не делает привычных угрожающих жестов, что уже хорошо. Наиболее шальные инвесторы в русские активы закрыли 2016 год с прибылями — укрепление реального курса рубля на 20% делает инвестиции в Россию пусть и сверхопасной, но увлекательной игрой. Нефтяная сделка России с ОПЕК тоже идет неожиданно удачно — почти уже традиционного обрушения цен на черное золото после новогодних каникул не случилось, Brent держится на среднедекабрьском уровне $55 за баррель. Рубль на этом фоне довольно уверенно укрепляется и достиг уровня ниже 60 руб./$, что для людей, еще помнящих его по 30 руб./$, конечно, не выглядит большим успехом, но хоть что-то.
Минфин намерен с середины февраля тратить все сверхдоходы от экспорта нефти (расчетно — более 100 млрд руб. в месяц) на покупку валюты на открытом рынке. В итоге будет фактически создан третий суверенный фонд
И тут грянуло 25 января, когда Министерство финансов раскрыло смысл решений, принятых на совещании правительства у президента Путина 18 января. А именно: во имя стабильности, предсказуемости и снижения влияния изменчивой конъюнктуры рынка на российскую валюту Минфин будет рубль стабилизировать. А если еще точнее — выйдет на валютный рынок с операциями, которые заставят рубль дешеветь или как минимум не быть слишком дорогим.
Рублевый заградотряд
Смысл операций, которые, исходя из сообщения Минфина, во многом основываются на решениях Владимира Путина (во всяком случае, как обычно бывает в таких случаях, в правительстве очень аккуратны с ответами на вопрос, кто все это придумал и зачем), заключается в следующем. Бюджет России на 2017 год составлен, исходя из цены нефти в $40 за баррель и получении нефтегазовых доходов в размере около 5 трлн руб. При такой цене нефти из Резервного фонда и Фонда национального благосостояния (ФНБ) к концу года будет изъято порядка 2 трлн руб. При текущем уровне цены нефти и сложившемся курсе доллара бюджет получит еще 1,4 трлн руб. дополнительных доходов, и, если не увеличивать бюджетные расходы — а это просто, достаточно всего лишь исполнять закон о бюджете, — к концу предвыборного 2017 года Российская Федерация сохранит какую-то часть Резервного фонда, вообще не прикоснется к ФНБ и будет иметь умеренно укрепляющуюся национальную валюту (а, значит, какой-то приток внешних инвестиций), умеренный, порядка 1,5%, бюджетный дефицит, хорошие шансы на успешную приватизацию и восстановительный экономический рост — 1% ВВП в год или даже больше. В общем, вполне приличное по нынешним временам состояние дел, не бум, конечно, но лучше ожиданий критиков.
Идея, которую обнародовал Минфин, звучит на первый взгляд странно. Минфин намерен сразу, не дожидаясь ничего, прямо сейчас (с середины февраля) тратить все сверхдоходы от экспорта нефти (расчетно — более 100 млрд руб. в месяц) на покупку валюты на открытом рынке. В итоге этих операций будет фактически создан временный, третий, суверенный фонд — тоже в валюте, все операции будет делать ЦБ и хранить валютные активы на счетах казначейства Минфина у себя. В случае, если нефть упадет ниже $40 за баррель, Минфин обязуется всю эту валюту продавать (предположительно, не на открытом рынке, а непосредственно ЦБ, чтобы дополнительно не влиять на курс рубля, остающийся формально плавающим). Рынку будет заранее сообщаться, сколько валюты ЦБ закупит в этом месяце, в этот день и даже в этот час для нужд Минфина, — формулы обнародованы, расписание будет публиковаться на сайте Минфина в начале месяца. Все это будет происходить до тех пор, пока правительство не примет «бюджетное правило» — постоянно действующий законодательный механизм пополнения и расходования Резервного фонда. После этого «третий фонд» будет не нужен. Что с ним будет в этом случае, не сообщается, но более или менее понятно, что он будет так или иначе слит с нынешним Резервным фондом.
вопрос о том, кто заплатит за все это великолепие, имеет предсказуемый ответ — если вы не собственник крупного предприятия-экспортера, то платить будете вы
Странность происходящего в том, что на самом деле для достижения объявленных целей — стабилизации курса рубля — Минфину не только не было необходимости ввязываться во все эти сложные операции, но и вообще что-либо делать. Дорогая нефть увеличивает доходы бюджета, бюджетный дефицит сокращается, использование суверенных фондов не нужно, рубль стабилен — чего еще желать? Конечно, дело во многом в том, что избыток сверхдоходов в рублях у Минфина в начале года, а основные траты — в конце: закупив доллары сейчас и продав их осенью, можно немного заработать на разнице курсов. Но дело не только в этом — и внутренние расчеты Минфина, опубликованные Reuters 26 января, это внятно показывают. Истинная задача, поставленная перед ведомством Антона Силуанова, конечно, может быть описана словосочетанием «стабилизация курса национальной валюты», но более точно говорить об ее ослаблении. Как следует из документа Reuters, курс рубля в среднем в течение года будет «плавать» около равновесной цифры 58 руб./$. При реализации новой стратегии курс составит 65 руб./$. В силу этого уже в конце 2017 года бюджетный дефицит составит всего 0,7% ВВП, Резервный фонд не будет потрачен, а прирастет 240 млрд руб. Дальше — больше: при нефти в $60 за баррель бюджет будет сбалансированным, а в резервы поступит дополнительно 870 млрд руб. При цене нефти выше $60 возникает уже бюджетный профицит, а суверенные фонды начинают снова лопаться от доходов.
Правда, в расчетах Минфина рубль всегда должен дешеветь в сравнении с нынешним курсом — по крайней мере, пока нефть не вырастет выше $75 за баррель.
Обыкновенный протекционизм
Первый и самый очевидный вопрос о том, кто заплатит за все это великолепие, имеет предсказуемый ответ — если вы не собственник крупного предприятия-экспортера, то платить будете вы. Политика занижения курса национальной валюты есть по определению политика субсидирования экспорта. В свою очередь субсидирование экспорта всегда и везде имеет одни и те же цели и одни и те же последствия. Она выгодна в первую очередь иностранным потребителям экспортных товаров — вы сознательно берете с них меньшие деньги в их валюте ради того, чтобы у вас покупали. В выигрыше они. В выигрыше, а, точнее, не в проигрыше и российские экспортеры — их расходы в валюте снижаются, прибыли как минимум сохраняются на текущем уровне, местный рынок, впрочем, становится для них несколько менее интересным. Главный же выигрыш в том, что сознательное искусственное занижение валютного курса позволяет замедлить структурные сдвиги в экономике. В принципе, это тот же протекционизм, но немного более хитро устроенный — потребители на внутреннем рынке теряют часть стоимости своих сбережений и активов в валюте для того, чтобы экспортирующая часть экономики на эти деньги не снижала рентабельности.
С международной точки зрения речь так или иначе идет о том, что в начале десятилетия любили называть «валютными войнами» — о конкурентной девальвации рубля. Именно этого обязывались не делать в 2009 году члены G20, в том числе и Россия, именно за это Трамп намерен «наказывать» Китай, занижающий курс юаня по гораздо более неочевидной схеме, чем это намерен делать Минфин. Впрочем, сомнительно, чтобы кто-то начал высказывать России по этому поводу претензии: в отношениях с РФ у мира есть много большие проблемы, чем фокусы с валютным курсом, — это ее внутренние дела.
Во многом смысл происходящего — просто отложить на время неизбежные структурные сдвиги в экономике и помешать естественной при них смене структуры собственников в ней. Протекционистская политика, собственно, всегда на деле работает одинаково — исполнительная власть помогает своим бизнес-партнерам, работающим в экспортной сфере, удерживать и усиливать позиции в национальной экономике, противодействуя новым и будущим предпринимателям.
Как спасаться
Страдающая сторона, как уже было сказано, — это граждане и организации, так или иначе вынужденные использовать импортные товары и услуги. В российской действительности это в первую очередь люди нездоровые: критическим импортом в России традиционно являются лекарства, они будут неизбежно дорожать.
Кроме того, дорожать в силу ослабления будет все более или менее современное, импортируемое из-за рубежа, — от автомобилей до гаджетов. Увы, логика протекционизма везде и всегда одинакова. Расчет на то, что «отечественный производитель», за которым легко угадывается партнер правительственного чиновника, в отсутствии конкурентов будет более вольготно заниматься «инновационными рывками» и «производством высокотехнологичной продукции», не срабатывает даже при добросовестности этой пары действующих лиц — их свобода обеспечивается временны´м и имущественным отставанием в развитии экономики. Это, собственно, цена, которую за это платят.
власти в стране на всех уровнях полностью поглощены играми в большой бизнес, дефицит в предпринимателяхи предпринимательстве в России тем временем растет постоянно,
а заработки в статусе наемного работника с такой политикой правительства все равно обречены на стагнацию
В нашем случае она невелика, но имеется — рубль, исходя из расчетов Минфина, должен подешеветь за 2017 год от нынешних уровней примерно на 9–10%.
Как эту цену минимизировать хотя бы для себя? Если речь идет о компании, то на практике никак — либо это переход на более дешевые импортные компоненты с потерей в качестве товара, либо, напротив, переход в более дорогие ниши и выпуск более качественной продукции с расчетом на экспорт, в полном соответствии с замыслами правительства. Если же речь идет о домохозяйстве, то очевидный и общеизвестный ответ на действия российского Белого дома — среднесрочные сбережения в валюте и краткосрочные, на три-четыре месяца, — в пока еще относительно доходных рублевых депозитах. Выбор валют при этом довольно невелик. По крайней мере, сейчас, пока все потрясения на международных рынках связаны с именем Дональда Трампа, риски ослабления доллара выше, чем риски ослабления евро — во всяком случае, если вы верите в то, что ЕС не развалится в ближайшие месяцы по итогам выборов во Франции и Германии, имеет смысл верить именно в евро. Долгосрочно, увы, золото и доллар остаются самыми надежными активами для того, кто не имеет возможности влиять на происходящее и остается пассивным инвестором.
Впрочем, отчего бы не вкладываться в какое-нибудь дело в России — при всех ее рисках, проблемах и сложностях? Как несложно видеть, власти в стране на всех уровнях полностью поглощены играми в большой бизнес, дефицит в предпринимателях и предпринимательстве в России тем временем растет постоянно, в том числе по причинам демографическим, а заработки в статусе наемного работника с такой политикой правительства все равно обречены на стагнацию. Конечно же, это большой риск. Но не больший, чем просто тут оставаться — а мы ведь остаемся?