Денис Вороненков, до недавних пор исправно служивший депутатом от КПРФ, а ныне бежавший на Украину и разоблачающий бывшее начальство, — фигура загадочная. Даром что подробности его службы и депутатства зафиксированы во всех википедиях Вселенной, а об истории его бегства не узнали за прошедшую неделю разве что отцы-пустынники в глухих северных монастырях — загадочная, и все тут.
Сам экс-депутат, похоже, был склонен к мифологизации собственного прошлого, а публикации, последовавшие за его разоблачительными интервью украинской прессе, не то чтобы разоблачают этот миф, а как будто придают ему новое измерение. То ли служил в ФСКН, то ли нет, то ли расследовал дело «Трех китов», то ли не имел к нему отношения, заммэра Нарьян-Мара, профессор-юрист с сотней научных публикаций, в карьерных целях прострелил себе ногу, задержан за драку с оперативником ФСБ в ресторане — удивляться этим противоречиям может лишь человек, никогда не живший в России, и лишь такой человек способен принимать их на веру. Очевидно, все, что мы узнали за последние дни и недели о биографии Вороненкова и обстоятельствах его побега, — мы узнали ЗАЧЕМ-ТО, все эти факты надо делить на собственный коэффициент доверия к анонимным телеграмм-каналам и источникам, пожелавшим остаться неизвестными. Эпоха постправды, как и было сказано.
Достоверно можно утверждать одно: до последнего времени Вороненков был депутатом Госдумы, был членом фракции КПРФ (хотя мог бы состоять и в любой другой), выдвинул законопроект об ограничении доли иностранных собственников в СМИ, клеймил бандеровцев на Украине, поддерживал возвращение Крыма в родную гавань — в общем, делал все, что полагается российскому депутату.
Его нынешние заявления — что, мол, он вынужден был притворяться, а в глубине души шагал не в ногу, и когда система решила расправиться с очередным непокорным, он выбрал свободу, — выглядят продолжением еще одной давней российской традиции: Вороненкова уже сравнивают с князем Курбским или советскими перебежчиками. И это, конечно, объясняет случившуюся с ним мгновенную метаморфозу: из истории известно, что от системного чиновничьего послушания до «прыжка-в-свободу» — всегда один шаг. Часто приходится слышать, что Вороненков — лишь первая ласточка, по мере того, как режим будет слабеть, таких переметнувшихся станет больше, и постепенно окажется, что абсолютно вся российская элита была против присоединения Крыма, а голосовал за это в Думе непонятно кто, используя чужие карточки. И, возможно, случай депутата Вороненкова — действительно модельный, образцовый, но не в том смысле, что он «прозрел» или «смог наконец сказать правду», а в каком-то другом.
Это не карьеризм и не двоемыслие, а какая-то новая человеческая особенность, выведенная за годы путинской стабильности. специалисты по этике когда-нибудь найдут для нее точное название
Несколько лет назад, когда я вел политические дебаты на канале «Дождь», в одном из эфиров сошлись прогрессивный журналист и энергичный депутат (не будем порочить его честное имя, но он был инициатором закона об НКО — иностранных агентах и требовал однажды запретить белую ленту; нетрудно прогуглить). В ожидании прямого эфира гости делились впечатлениями от новогодних каникул — депутат провел их во Флориде и с восторгом рассказывал про дом-музей Хемингуэя в Ки-Уэст. Заработали камеры, депутат, не прерываясь, начал клеймить американских агентов, которые норовят подорвать устои, журналист возразил: помилуйте, да вы сами только что две недели отдыхали в Америке, — на что депутат, не моргнув глазом, ответил: «В какой еще Америке? Я был со своими избирателями в Татарстане!»
В какой части этого диалога депутат «прозрел» или на самом деле говорил правду — я откровенно не знаю. Понятно, что обе истории он рассказывал ЗАЧЕМ-ТО: в одном случае ему нужно было предстать светским образованным человеком, в другом — предъявить себя в качестве патриота-антизападника. Это не карьеризм и не двоемыслие, а какая-то новая человеческая особенность, выведенная за годы путинской стабильности. Специалисты по этике когда-нибудь найдут для нее точное название — это способность мгновенно перекраивать собственные убеждения и даже биографию в зависимости от ситуации. Рассказы об участии в деле «Трех китов» или личном конфликте с генералом Феоктистовым, обвинения в адрес бандеровцев и иностранных агентов, разоблачения адской государственной машины, заставляющей всю элиту поддержать присоединение Крыма, — это род социальной брони, моментально меняющей окраску в зависимости от ситуации; как пел классик: «Ты, как вода, ты всегда принимаешь форму того, с кем ты». О том, что находится под этой броней — об адской смеси из фальшивых научных публикаций, взяток за прекращение уголовного дела и драк с фээсбешниками в ресторанах, — лучше даже не думать. Собственно, эта броня и существует для того, чтобы посторонний взгляд не проникал в эти бездны, это плащ человека-невидимки, под которым — мутная криминогенная тьма.
И на всякий случай — заголовок не имеет отношения к экс-депутату Марии Максаковой, и эта история не о ней.