Голландско–турецкий дипломатический скандал наверняка войдет в историю политологии. Обе стороны — и премьер-министр Нидерландов Марк Рютте, и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган — разыграли блестящую партию, изящно передав пас друг другу.
Предмет спора двух стран с самого начала выглядел так, что было очевидно: обе нарываются на скандал. Туркам почему-то не терпелось накануне парламентских выборов в Нидерландах, назначенных на 15 марта, провести агитационную работу среди обосновавшихся в этой стране соотечественников: 16 апреля в Турции состоится референдум о внесении изменений в Конституцию. С учетом того, что в Голландии проживает около 400 тыс. турок — мизер по сравнению с более чем 50-миллионной армией избирателей, их голоса на этом плебисците явно погоду не сделают. Но турки демонстративно давили на газ, усугубляя конфликт.
Все началось 11 марта. Министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу полетел в Роттердам на встречу с турецкой общиной, но произошло беспрецедентное событие: власти Нидерландов отказались принимать его самолет. Министру пришлось приземлиться во французском Меце и встречаться с соотечественниками там. Но туркам не терпелось во что бы то ни стало попасть в страну тюльпанов: в тот же день в Роттердам из Германии выехала на автомобиле министр по делам семьи и социальной политики Турции Фатма Бетюль Сайян Кайя. Турецкая община ждала ее в генеральном консульстве Турции, однако в 30 метрах от здания дипмиссии кортеж министра остановила полиция. После недолгой перепалки госпожу Кайя развернули назад, и до немецкой границы она ехала с полицейским эскортом.
Голландцы были не прочь усугубить скандал: следом за выдворением министра Кайя власти Роттердама распорядились разогнать мирную акцию турок перед генконсульством. Спецназ действовал жестко, применив дубинки и водометы. Весь мир обошли кадры, на которых полицейский натравливает собаку на турецкого журналиста, лежащего без сознания на асфальте.
Радикальность действий голландских властей явно указывала на взаимосвязь с предстоящими через несколько дней парламентскими выборами. Еще за неделю до дня голосования рейтинг ультраправой Партии свободы Герта Вилдерса был выше, чем у правящей Народной партии за свободу и демократию Марка Рютте. Вот премьер и начал открыто играть на поле националистов, да так заигрался, что взял на вооружение лозунг националистов: предложил покинуть страну тем мигрантам, которых не устраивают голландские порядки. То есть на неделю в Нидерландах граница между националистами и либералами стерлась.
Был еще один важный момент. Прошедшие 15 марта выборы считались своего рода референдумом по Nexit — выходу Нидерландов из Евросоюза. Так что в ходе конфликта с турками голландцы могли рассчитывать на европейскую солидарность и получили поддержку в полном объеме — на их сторону встали власти Германии, Бельгии и Австрии. А Копенгаген в знак солидарности с Амстердамом даже отменил визит в Данию того же Чавушоглу. Это выглядело симптоматично — с учетом того, что восемь лет назад ради согласия Анкары на избрание датчанина Андерса Фог Расмуссена генсеком НАТО Дания не стала возражать против вмешательства Турции в свои внутренние дела и закрыла вещавший из Копенгагена курдский телеканал.
Эрдогану и его команде для того, чтобы взорваться, хватило бы и меньшего. Турецкий президент обвинил голландские власти в нацистских методах. Досталось и Германии, которая, хотя и неохотно, но все-таки разрешила Чавушоглу провести встречу с турецкой общиной в Гамбурге.
Не были введены экономические санкции, не нарушено военное сотрудничество с Нидерландами, осталось в силе соглашение с Евросоюзом о мигрантах. А 3 млн беженцев, застрявших в Турции, — пожалуй, самый сильный козырь в рукаве Эрдогана: стоит открыть им дорогу к границе с ЕС,
и Европу ждет как минимум повторение миграционного кризиса 2015 года
Большинство наблюдателей расценили слова главы Турции как демагогию: мол, Реджепа понесло. На деле же его высказывания полностью раскрывают суть турецкого лидера. Реджеп Тайип Эрдоган с самого начала своей карьеры не скрывал, что восхищается султаном Саладином, изгнавшим крестоносцев со Святой земли. Противостояние с христианским Западом всегда было основой его политического самосознания. И когда появилась возможность совместить приятное с полезным, президент Турции (как и премьер Нидерландов) умело использовал это противостояние для своей пользы. Обвинить в христианском экстремизме Голландию — первую страну в мире, где были легализованы гей-браки, конопляные кофешопы и улицы красных фонарей, — крайне затруднительно. А вот навесить на голландцев ярлык нацистов, да еще с учетом усиления в стране крайних правых — запросто. В итоге позиция Эрдогана: кругом не мои личные, а наши общие враги — судя по социальным сетям, стала очень популярна в Турции. Приуныли и многие активные критики турецкого президента: дескать, да, голландцы перегнули палку, и «тут уже дело не только в Эрдогане». Даже оппозиционная ультраправая Партия националистического движения поддержала главу государства. Как результат, в исходе конституционного референдума, на котором будет поставлен вопрос о переходе Турции от парламентской формы правления к президентской республике, можно уже не сомневаться, хотя еще в феврале шансы расширить полномочия главы государства ставились под сомнение.
Если дальше не случится ничего неожиданного, то противостояние Нидерландов и Турции вряд ли разовьется во что-либо серьезнее взаимного ворчания. Туркам по-настоящему ссориться с европейцами невыгодно — это ослабит позицию Анкары на переговорах по Сирии. Именно поэтому Турция, несмотря на громогласные угрозы, пока не осуществила ни одну из них, разве что не пустила в страну голландского посла. Не были введены экономические санкции, не нарушено военное сотрудничество с Нидерландами, осталось в силе соглашение с Евросоюзом о мигрантах. А 3 млн беженцев, застрявших в Турции, — пожалуй, самый сильный козырь в рукаве Эрдогана: стоит открыть им дорогу к границе с ЕС, и Европу ждет как минимум повторение миграционного кризиса 2015 года.