Надо признать: весна выдалась для кремлевских функционеров нелегкой. Неожиданные протесты по всей стране в конце марта и в начале апреля, следом — теракт в Северной столице 3 апреля — именно тогда, когда в городе находился президент: он выступал на IV Медиафоруме региональных и местных СМИ «Правда и справедливость». И все это — на фоне уже начавшейся президентской кампании-2018.
Король растерян
Реакция наблюдателей: власти не держат репутационные удары, не обладают загодя разработанными на такие случаи алгоритмами публичных заявлений и действий; кризисная «буферизация» ведомственных спикеров длится несколько суток — и все равно они вещают вразнобой. Масштаб столичной акции 26 марта и размах ее региональных проекций явно застали Кремль врасплох, но надо сохранять лицо. Как у Леонарда Коэна: The baffled king composing ‘Hallelujah’.
По сведениям опрошенных NT политических чиновников и топ-менеджеров госмедиа (все они высказывались на условиях полной анонимности), начиная с утра понедельника 27 марта, когда 1030 участников воскресной оппозиционной акции в Москве проснулись на жестких топчанах в полицейских «накопителях» и «обезьянниках», должностные лица и в Кремле, и в правительстве, и в столичной мэрии обременены одним вопросом: что делать?
Как сообщают собеседники NT, в ходе одного из «узких» совещаний 4 апреля Путин будто бы заявил, что на фоне руководства администрации самым дисциплинированным человеком, вовлеченным в подготовку выборов, нужно считать председателя ЦИК Эллу Памфилову: «Не провалила ни единого пункта плана работы Центральной избирательной комиссии Российской Федерации на 2017 год. Одна такая умница», — якобы сказал он.
Путин был крайне недоволен официальными комментариями событий 26 марта.
А еще более — тем, что сам был вынужден артикулировать свой взгляд на протесты
Как считается, управляющие «информационным блоком» кремлевские старожилы Алексей Громов и Дмитрий Песков относятся к ближнему кругу главы государства, и он почти никогда не критикует их на людях. Однако Путин был крайне недоволен официальными комментариями событий 26 марта, солидарны собеседники NT. А еще более — тем, что сам был вынужден артикулировать свой взгляд на протесты, пользуясь такой неподходящей площадкой, как пленарное заседание IV Международного арктического форума «Арктика — территория диалога», уточняет присутствовавший там ответственный сотрудник из исполнительной ветви власти. Насколько известно, Путин вообще не планировал публично реагировать на акции Алексея Навального. Запрет упоминаний о них в новостных блоках гостелеканалов — явно его инициатива.
Есть у Кремля и претензии к силовикам. Коридоры власти облетела другая крылатая фраза, якобы оброненная президентом на совещании с постоянными членами Совета безопасности 31 марта: «Думали, ударят в Крыму, а ударили в Москве». «И в Питере, — развивает мысль топ-менеджер государственного телеканала, знакомый с ходом обоих совещаний. Чтобы давно осевший на Неве узбекский автослесарь родом из Киргизии сам собой вдруг решил умереть смертью шахида, да еще непременно на фоне визита Путина? А если перед нами террористическая организация, умеющая кровью вписывать свои месседжи в политическую повестку? И у нее в запасе с десяток таких «слесарей»? Налицо и информационный ресурс — иначе бы откуда эти сотни сообщений в соцсетях о новых терактах, которые, дескать, готовятся еще в ряде городов».
Конспирологические теории гуляют и в связи с протестами 26 марта. Близкие к Кремлю люди убеждены, что некая горизонтальная структура ответственна за протестные акции в 80 с лишним городах России: «Кто бы ни был Навальный — ему не по плечу запускать акции одновременно в 80 городах страны. 26 марта определенные сетевые группы показали свое «горизонтальное» могущество. Но попробуйте с помощью одних только соцсетей и мессенджеров собрать в провинциальном городе хоть 20 человек на пикет. Нет, там агитаторы работали «на земле» — это люди, знакомые друг с другом в реале. И до выборов они точно не будут сидеть сложа руки».
Проблема—2018
Как известно, Путин был разочарован результатами прошлогодних думских выборов — с небывало низкой явкой в обеих столицах, высокоурбанизированных регионах и, наоборот, гипертрофированной ролью окраинных «электоральных султанатов». Плюс впервые за 18 лет президентскую кампанию следующего года не будут предварять парламентские выборы, которые прежде абсорбировали накопленное общественное недовольство. Новый ответственный за внутреннюю политику Сергей Кириенко, по сути, предложил, как рассказывают, быстро «обналичить» персональный рейтинг президента, сделав главную ставку не на давно утомившую избирателей «Единую Россию», но на ресурсы госкорпораций и госкомпаний, а также на массовые мотивирующие и мобилизующие креативные акции (флешмобы, всевозможные конкурсы, маркетинговые акции и пр.), способные, по замыслу, «раскачать» горожан-домоседов и как бы между делом вытащить их на выборы, обеспечив 70-процентную явку. (Напомним, что на парламентских выбрах 18 сентября 2016 года явка в Москве составила 35,2%, в Санкт-Петербурге — 32,5%).
Еще в феврале теоретик «взвинчивания явки» и личный советник Кириенко декан факультета политологии МГУ Андрей Шутов, как говорят, готовился возглавить официальный прокремлевский think-tank. «Однако вдруг выяснилось, что за 11 месяцев до выборов, — отмечает один из инсайдеров, — единого сценарного плана выборной кампании не существует даже в черновике. Нет и обещанной инфраструктуры для мобилизации и управления корпоративными ресурсами. Есть лишь «набитый» до июня президентский график. И несведенные наброски, соображения, проекты, вот уже полгода собираемые Кириенко от стейкхолдеров».
Тимбилдинг затягивается
Источники расходятся в причинах возникших проблем. Одни утверждают, что проблема — в стиле руководства самого Кириенко, который пришел из закрытой госкорпорации с традицией высокой исполнительской дисциплины. Совсем другое дело — кремлевские политтехнологи, поэтому многочисленные встречи и совещания, использование разных тимбилдинговых практик на выходе оборачиваются пустым выхлопом. Играют свою роль и системные факторы. Так, по воле Путина, обожающего создавать сдержки и противовесы, а сегодня фактически возглавляющего собственный предвыборный штаб, Кириенко не получил контроля над партией «Единая Россия». Его сохранил в своих руках спикер Государственной думы Вячеслав Володин. Который, если верить аппаратной молве, всячески препятствует попыткам своего преемника расчистить штаты Управления по внутренней политике и Управления общественных проектов и создает квазиуправление внутренней политики на Охотном Ряду (подробно об этом в материале «Вожди и советники», NT № 2 от 30 января 2017 года). Две недели назад заместителю главы администрации президента Дмитрию Пескову даже пришлось официально опровергать сообщение газеты «Ведомости» о фактическом прекращении контактов администрации с парламентом — случай беспрецедентный.
«Черные лебеди» за горизонтом уже взмыли в воздух и к лету–осени обязательно прилетят, и президентскую кампанию в этой связи надо выстроить так, чтобы она не рассыпалась от соприкосновения с реальностью»
Дальше — больше. Короткий кастинг претендентов на пост главы Управления по внутренней политике (УВП) выиграл малоизвестный публике Андрей Ярин. Этот чиновник с богатой, но не яркой биографией считается креатурой вице-премьера Дмитрия Козака и одновременно тесно связан с аппаратным кланом экс-директора ФСКН Виктора Иванова. И именно на нем в настоящее время замкнуто взаимодействие с «Единой Россией». Симптоматично, что с Сергеем Кириенко Ярин в своей карьере доселе практически не пересекался.
Первыми вновь назначенными заместителями Ярина стали, напротив, протеже Кириенко. Ожидаемым было возвращение на пост замначальника УВП, курирующего региональные выборы, кремлевского ветерана Александра Харичева. Сорокалетний пиарщик Сергей Новиков (сначала тоже назначенный заместителем Ярина, а вскоре получивший пост начальника Управления общественных проектов) работал с Кириенко и в Нижнем Новгороде, и в «Росатоме» — как и Харичев.
С февраля развернулась острая борьба за два вакантных кресла заместителей начальника УВП. Одно кресло, по слухам, обещает быть очень вкусным, поскольку будет связано с предвыборными финансами. Есть и номинант — экс-замруководителя Федеральной службы по тарифам Ольга Аллилуева (согласование ее кандидатуры, однако, задерживается), — она знает Кириенко еще с нижегородских времен. Другой зам, чье назначение также затягивается, будет курировать вопросы взаимодействия с парламентом и политическими партиями.
В кольце фронтов
Политтехнологи уверяют: Кириенко пока так и не сумел стать генеральным подрядчиком грядущей кампании по выборам главы государства. В этом плане его позиция существенно слабее, нежели у предшественников — Владислава Суркова в 2008-м и Вячеслава Володина в 2012-м. Что уж говорить о Вайно, Громове и Пескове, которые благодаря своим широким связям в спецслужбах и в олигархическом «топе» образуют наиболее влиятельную на текущий момент аппаратную коалицию Кремля.
Эти игроки, насколько можно судить, не разделяют взглядов Кириенко на сценарий обеспечения Путину пятого срока. Они, похоже, склоняются к варианту короткой (максимум пятимесячной) наступательной и консервативной по инструментам кампании, опирающейся на массированную телепропаганду и мобилизационный ресурс региональных властей, управляемый через структуры «Единой России». Вероятно, ровно с этим связан и перенос на июнь привычной апрельской «Прямой линии с президентом Владимиром Путиным»: она и станет отправной точкой такой референдумной президентской кампании.
В последние две недели в Кремле, кажется, уяснили несколько важных вещей. Что «черные лебеди» за горизонтом уже взмыли в воздух и к лету–осени обязательно прилетят. Что президентскую кампанию в этой связи надо выстроить так, чтобы она не рассыпалась от соприкосновения с видеокартинкой, отражающей токсичную реальность. Что для этого медиакратии, милитократии и бизнесу следует срочно сгруппироваться (как это имело место в ходе президентских выборов в 1996-м, отчасти в 2000-м и однозначно — в 2012-м), отбросив разногласия и прекратив некомандные игры. Что явка не фетиш, а добровольно-принудительный «вывод» людей на улицы в день выборов для участия в родительских и кулинарных конкурсах может привести к крайне неприятным для жюри электоральным последствиям. Что, наконец, для победы Путина намного важнее не допустить на пике выборной кампании роста региональных и отраслевых экономических протестов, с одной стороны, и политических действий оппозиции — с другой. А тем более — формирования единых сетевых и «полевых» цепочек, организационной инфраструктуры, способной создавать альтернативную, антирежимную повестку.
фото: Дмитрий Азаров/Коммерсантъ