Вопросы: Евгения Альбац
Уйдя с поста лидера «Открытой России», вы ушли из политики?
Нет, не ушел. Я продолжаю заниматься той деятельностью, которую я лично считаю общественно-политической, поскольку сам не планирую никуда избираться. В рамках движения буду заниматься идеологией движения и вопросами, связанными с обучением — молодых политиков, журналистов и т.д. Я ведь сразу, на первой же конференции движения, предупредил, что, решив проблемы стартового периода, я с поста председателя уйду. Помимо «Открытой России» у меня есть и другие проекты, они тоже общественно-политические, они все построены вокруг выстраивания коммуникаций — с российским обществом, с российскими элитами, с теми людьми за пределами России, кого интересует Россия.
Вы не будете избираться, даже если режим изменится и вы сможете вернуться в страну?
Да, и в этом наше отличие с Алексеем Навальным. Алексей хочет быть президентом России. Я полагаю, что честно избраться в президенты Российской Федерации ни по нынешним законам, ни по тому закону, который будет, когда Путин уйдет, невозможно, — необходимо будет сначала провести политическую реформу. Ну невозможно честно избраться на этот пост, если у тебя нет нормального избирательного законодательства, нормальных избирательных комиссий, нет независимых судов, независимых СМИ, а губернаторы реально рулят выборами и не понимают, как ими можно не рулить. Задача политической реформы — создать условия для честных выборов, в том числе она будет включать в себя устранение президентской республики. То есть — переход либо к парламентской, либо к парламентско-президентской форме правления. До этого в стране будет действовать правительство переходного периода, в рамках которого я готов работать первым лицом, вторым, третьим, четвертым — неважно — два года.
Но вы заявили, что на президентских выборах 2018 года готовы поддержать Навального, так?
Навальный является одним из тех молодых политиков — добавьте в этот ряд и Дмитрия Гудкова, и некоторых других — кто должен сыграть важную роль в постпутинской России. Я понимаю, что Навальный на этих выборах президентом не станет, но он приобретет дополнительную популярность, он приобретет опыт политической борьбы. Это и нужно в конечном итоге для победы.
Новым председателем «Открытой России» после Ходорковского стал никому не известный человек — Александр Соловьев, который носил портфель за Дмитрием Гудковым, его помощник. Не странно ли это?
У нас вообще большой опыт в отношении людей, занимающих первые должности, которые носили за кем-то портфели. Юрий Михайлович Лужков носил портфель за Гавриилом Поповым. А Владимир Владимирович Путин носил портфель за Анатолием Собчаком. А Игорь Иванович Сечин — за Путиным. Это какая-то сакральная у нас должность (смеется). Председатель движения у нас избирается на совете, в который входят 11 человек, были и другие кандидатуры.
А вы за кого голосовали?
Я не вхожу в совет движения. Согласно нашему уставу, у нас совет избирается конференцией, потому что совет — это главный орган. А для того чтобы координировать совет, у нас избирается председатель. То есть у председателя нет тех функций, которые есть, например, у Алексея Навального — лидера. У нас председатель совета — это человек, который координирует работу совета.
Он на зарплате?
У совета есть бюджетный комитет, который решает, кому они будут платить зарплату.
А бюджетному комитету денег даете вы?
Я финансирую деятельность целого ряда общественно-политических структур в России, но это не значит, что я их содержу. Я являюсь тем человеком, который вносит взнос на деятельность этих структур. Поскольку я российский гражданин, и только российский гражданин, я имею полное законное право это делать. Причем, подчеркну, что до тех пор, пока я претендую на то, чтобы принимать серьезное участие в общественно-политической жизни, я не могу себе позволить двойную лояльность, а двойное гражданство — это всегда двойная лояльность.
Так вот, я предоставляю какие-то средства на деятельность «Открытой России», и пока я был председательствующим, естественно, я принимал участие в их распределении. Но сейчас, поскольку я перестал быть председательствующим, я не буду принимать участие в их распределении. А «Открытая Россия» собирает деньги и из других источников.
«Путин — противник уважаемый. Разговаривать с ним — нормально. Даже если этот разговор — о правилах войны»
ОР анонсировала акцию 29 апреля под лозунгом «Надоел» — имеется в виду Путин. И ему же, точнее, в его администрацию, вы предлагаете согражданам нести письма о том, что ему не надо баллотироваться на очередной срок. Челобитная царю — вам не кажется, что это слабая позиция? Какова логика?
Моя логика основывается на следующем: я считаю, что сегодня нам нужно поднять тех людей, которые сегодня спят на диване и которым, как мне кажется, надоел либо сам Путин, либо то окружение, которое Путин менять явно не хочет и не может. Но важно, чтобы люди выстроили в своей голове эту цепочку: Путин у власти 17 лет, их проблемы не решаются, значит, Путин для этого больше не пригоден.
Мы придумывали эту акцию не под ту молодежь, которая вышла 26 марта, а под тех людей, которые сидят на диване, которым 25 лет и больше и которые думают, чем им завтра кормить свою семью. И мы им говорим: ребята, конечно, в стране беспредел, и, конечно, вы все равно рискуете, но с точки зрения закона никто не может вам запретить написать обращение к президенту — челобитную, как вы ее называете, — и принести его в приемную президента. Когда вы туда придете, вы увидите, что людей, которые не хотят, чтобы Путин шел на четвертый срок, на самом деле много, и вы все начали подниматься с дивана. А это крайне важно. Уличная акция имеет значение именно как способ агитации молчаливого большинства. В этом ее функция.
Но я не считаю, что вежливый разговор — это слабая позиция. Мой тюремный опыт — а мне приходилось разговаривать там и с весьма отмороженной шатией-братией — показывает, что такой способ может быть вполне эффективным. Есть люди, с которыми мне, например, не о чем разговаривать, — с тем же Сечиным. А Путин — это президент страны, которого избрали наши сограждане, реально избрали. Он сделал много дурного, в том числе и с выборным процессом, и он должен уйти. Но это противник уважаемый, с которым мы можем сцепиться очень жестко в какой-то момент. И это — человек, с которым я считаю вполне нормальным разговаривать. Даже если этот разговор — о правилах войны.
фото: dave hadley & holly cant/khodorkovsky.com