Первое, что поражает в деле Кирилла Серебренникова, — масштаб происходящего. 17 обысков одновременно, двое арестованных, несколько десятков сотрудников «Гоголь центра» запирают в зале, отобрав предварительно телефоны, людей снимают с самолетов, оперативники ФСБ заклеивают скотчем дверные глазки соседей на лестничной площадке Серебренникова — такое ощущение, что силовые структуры РФ объединили усилия, чтобы накрыть одним ударом предельно опасную террористическую организацию. Отдельная история — многочасовой обыск и многочасовой допрос самого Серебренникова, который проходит по делу всего лишь в качестве свидетеля; такое ощущение, что следователи сами решили устроить перформанс, спектакль «Отморозки», иначе как объяснить эти показательные выступления.
Ни дело «Башнефти», ни дело «Домодедово», ни арест Улюкаева ни в какое сравнение не идут; по размаху силовой операции, пожалуй, Москва не видела ничего подобного с первого дела «Юкоса». И все это, как декларируют пресс-релизы СК, в связи с предполагаемым хищением средств, выделенных на театральный проект «Платформа» 5 лет назад? Как будто танковый дивизион вывели из ангаров, чтоб раздавить бабочку; что-то тут не сходится.
Поражает масштаб происходящего: 17 обысков одновременно, двое арестованных, несколько десятков сотрудников «Гоголь центра» запирают в зале, отобрав предварительно телефоны, людей снимают с самолетов, оперативники ФСБ заклеивают скотчем дверные глазки соседей на лестничной площадке
Релизы СК сообщают, что уголовное дело заведено по факту хищения 200 млн рублей, выделенных из бюджета с 2011 по 2014 год компании «Седьмая студия»; она занималась театральным проектом Серебренникова «Платформа», что базировался в центре современного искусства «Винзавод». Но тут тоже начинаются странности: средства, выделенные на «Платформу», были потрачены на «Платформу»; действовавшая несколько лет театральная студия — не иголка, в кармане не спрячешь. Объяснить, почему расследование по делу «Платформы» требовало на день взять в осаду «Гоголь-центр», тоже не представляется возможным. То, с каким размахом и свирепостью началось следствие, никак не вяжется с объявленным формальным поводом. Так зачем это было нужно?
Все эти нестыковки и несоответствия, вся эта демонстративная жестокость требует какого-то объяснения — и за недостатком информации мы ныряем в мутную воду конспирологии. Это одна башня мочит другую, это из-за Капкова, это из-за Суркова, это из-за здания, это из-за политической позиции, это из-за такого-то места в таком-то интервью, это из-за поста будущего худрука МХАТа — вокруг обысков в «Гоголь центре» множатся сплетни в виде версий, почему-то кажется, что если мы узнаем точный повод, мотив, по которому долго собиравшейся папочке с материалами на Серебренникова решено было дать ход, это изменит ситуацию — поможет фигурантам нынешнего дела из него выпутаться, а их коллегам не повторять ошибок. Почему-то кажется, что если сделать из этой коллизии правильный этический вывод — например, «не надо брать деньги у государства», — это тоже объяснит, поможет и предостережет. Почему-то кажется, что в этой ситуации можно разобраться и извлечь урок на будущее.
Иосиф Бродский: «На каждого месье существует свое досье, и это досье растет. Если вы литератор, то это досье растет гораздо быстрее… В конце концов ваше дело начинает занимать на гэбэшной полке неподобающее ему место. И тогда человека надо хватать и что-то с ним делать…»
Так вот, осмелюсь предположить, что причин происходящего с «Гоголь-центром» мы не узнаем никогда. В лучшем случае, telegram-канал «Незыгарь» и его коллеги-анонимы вбросят еще дюжину взаимоисключающих версий. На самом деле, это не имеет значения: какая теперь разница, кто давил на любимовскую «Таганку» — Демичев, Гришин, Зайков, Слюньков, Воротников ( для тех, кто тогда не жил, — это фамилии ключевых людей, как-то связанных с культурой в руководстве СССР. — NT)? Это детали, до которых докопаются историки через двадцать лет, интересны они только историкам.
На Таганку давила большая сложноустроенная машина, примерно та же машина работает и в деле «Гоголь-центра», и механизм ее работы довольно правдоподобно описал однажды Иосиф Бродский: «На каждого месье существует свое досье, и это досье растет. Если вы литератор, то это досье растет гораздо быстрее… В конце концов ваше дело начинает занимать на гэбэшной полке неподобающее ему место. И тогда человека надо хватать и что-то с ним делать… То есть, когда поступает избыток информации, человека берут и начинают его раскручивать согласно ихнему прейскуранту. Все очень просто».
Если вы литератор, музыкант или режиссер, если вы яркий, живой и многих раздражаете — ваше досье растет гораздо быстрее. У Кирилла Серебренникова много недоброжелателей, и все годы существования «Гоголь-центра» они не сидели без дела — устраивали пикеты, писали возмущенные письма, устраивали прокурорские проверки, фиксировали неблагонадежные высказывания. Серебренников ставил фильмы и спектакли, возил их в Канны и Авиньон, работал в Большом и «Комише опер», превращал полумертвый театр в самую яркую культурную институцию Москвы, куда не достать билет, — а папочка росла. И заняла неподобающее место.
Как бы ни развивалось дальше история с «Гоголь центром» — и даже если всех отпустят, закроют дело и извинятся, — этот день с обысками и допросами нельзя сделать небывшим. Опровержения вообще запоминаются хуже новостей, посты и колонки про то, что «либералы воруют похлеще чиновников», уже не отменить, все участники и свидетели этой истории испытали и шок, и гнев, и отрицание, и им нетрудно сделать выводы из пережитого.
Оперативники СК и ФСБ показали, кто в доме хозяин; вслед за бизнесменами, политическими активистами, пользователями «ВКонтакте», которые запостили не ту картинку, этот урок приходится усваивать и театральной общественности.
Если вы берете деньги у государства — вы под угрозой.
Если вы не берете деньги у государства — скорее всего, вы не занимаетесь театром, но если занимаетесь, то вы опять же под угрозой: посмотрите на независимый в финансовом плане «Театр.doc».
Если вы за современный театральный язык и европейские ценности — вы под угрозой. Если вы за традицию, православие и Донбасс — вы под угрозой, просто на следующем витке.
Оперативники плохо различают, кто прогрессивный режиссер, а кто традиционный, у них работа такая — раскручивать людей «согласно прейскуранту».
Единственное спасение от этого — залезть в нору, уйти в подвалы, улететь к чертовой бабушке, прикрыться ветошью и не отсвечивать; и даже если организаторы силовой акции в «Гоголь-центре» ничего подобного не имели в виду, послевкусие от нее остается именно такое.
Фото: https://ria.ru/society