Какой образ президента России пытались создать автор и герой фильма и что у них на самом деле получилось — разбирался THE NEW TIMES
У Путина и Кремля есть довольно существенная имиджевая проблема. При практически неисчерпаемом бюджете и полном контроле над всеми медиа в стране им, как ни парадоксально, не хватает людей, которые хвалили бы Владимира Путина.
То есть, разумеется, есть целая армия людей, которые больше ничем не занимаются: бегают круглосуточно с одного телеканала на другой, сидят в «экспертных центрах» и пишут «аналитические записки» о величии национального лидера и росте национального благосостояния.
Но КПД у таких профессиональных глашатаев даже внутри страны весьма невелик, не говоря уж о дальнем зарубежье. То, что Путина в очередной раз похвалил некий эксперт или телеведущий на зарплате, у самого Путина и на телеканале, принадлежащем тоже Путину, — это уже звучит довольно неубедительно даже для самых горячих поклонников.
Поэтому приходится все время искать свидетельства искренней любви за пределами России, а когда они не находятся — изобретать самим. Так в эфирах российских телеканалов появляются «американские журналисты», оказывающиеся на поверку питерскими аферистами, «западные эксперты», отсидевшие у себя в США за мошенничество и сразу от ворот тюрьмы попавшие в студию Russia Today с речами в духе «Лучше Путина у России за 100 лет никого не было», и прочие довольно комические персонажи.
То, что Путина в очередной раз похвалил некий эксперт или телеведущий на зарплате, у самого Путина и на телеканале, принадлежащем тоже Путину, — это уже звучит довольно неубедительно даже для самых горячих поклонников
В лучшем случае кремлевским медиаменеджерам можно было надеяться на какого-нибудь в прошлом умеренно известного американского актера или телеведущего, который на старости лет получит квартиру в Саранске, российский паспорт и собственное шоу на том же канале RT.
Реальный старт кампании
Поэтому последний фильм Оливера Стоуна «Интервью с Путиным» — это, конечно, небывалая удача для сотен людей в кабинетах на Старой площади, Зубовском бульваре, Ямском поле и других командных центрах агитпропа. Четыре часа самой подобострастной пропаганды, при этом абсолютно искренней и обошедшейся бюджету в какие-то жалкие несколько миллионов долларов на покупку лицензии у прокатчика, телеканала Showtime, — лучшего подарка к предвыборной кампании было просто не придумать.
В том, что именно фильм Оливера Стоуна, а не ежегодная «Прямая линия с Владимиром Путиным» дала старт еще не объявленной президентской кампании, сомневаться не приходится. Достаточно посмотреть, сколько внимания и эфирного времени выделено на освещение еще даже не вышедшего в российском прокате фильма в российских же государственных медиа.
Уже две недели в десятках редакций сотни сотрудников тратят тысячи человекочасов, разбирая на заголовки буквально каждую секунду четырехчасового (четыре серии по часу) фильма. Это не преувеличение — например, эпизод, которому посвящено около сотни заголовков новостей в духе «Путин посмеялся над типичным американским подарком», занимает ровно четыре секунды экранного времени.
Диагноз для Стоуна
Эта пропагандистская кампания в российских медиа приводит к удивительным сеансам саморазоблачения. Например, заголовок «Путин заявил, что государство не контролирует работу СМИ в России» выходит на сайте федерального государственного предприятия «Россия сегодня», бывшего РИА «Новости», ликвидированного указом самого Путина.
Но куда более ярким диагнозом «Интервью с Путиным» послужило для его автора, Оливера Стоуна. Трехкратный оскаровский лауреат и автор как минимум десятка фильмов из «золотого фонда» мирового кино по политическим взглядам ближе всего к тем западным левым, которых принято называть обидным словом tankie. Это исторический термин, который первоначально высмеивал членов Британской коммунистической партии, поддержавших советское вторжение в Венгрию 1956 года. Но со временем он стал обозначать поклонников любых, самых кровавых авторитарных режимов, лишь бы они были антизападные, антиимпериалистические и так далее.
«Танки» может быть любой левак, пользующийся всеми свободами и привилегиями Запада, где он живет, но при этом выступающий горячим поклонником и защитником какого-нибудь Саддама Хусейна, по принципу «враг моего врага — мой друг». Эта идеология всегда идет рука об руку со склонностью к теориям заговора, антисемитизмом («танкисты» почти всегда стоят на экстремально антиизраильских позициях) и моральным релятивизмом в духе «что бы ни делали эти режимы, Америка/Запад хуже».
Стоун — именно из таких. К «Интервью с Путиным» он шел долго и последовательно. Кеннеди убил не Ли Харви Освальд, а заговор ЦРУ и военно-промышленного комплекса США — про это один из самых известных фильмов Стоуна, JFK (в русскоязычном прокате «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе»). Еврейский заговор в СМИ — это из недавнего выступления Стоуна. Горячая, искренняя и некритичная апологетика самых сомнительных режимов — кинокарьера Стоуна последнего десятилетия («Мой друг Уго», «Украина в огне»).
Поэтому «Интервью с Путиным» — это не политический заказ Кремля, а последовательная жизненная и творческая позиция одного из самых талантливых и прославленных американских кинорежиссеров. И позиция эта такова, что главный герой картины, Владимир Путин, зачастую выглядит адекватнее и разумнее, чем его интервьюер.
Слишком живой Путин
Интервьюер — это на самом деле громко сказано. Интервью как журналистский жанр предполагает некоторые правила и ограничения, которые Стоун даже не пытается соблюдать.
Во-первых, в фильме, кроме самого Путина и Стоуна, есть третий главный герой — молодой переводчик-синхронист, и Стоун все 30 часов своих встреч с Путиным, из которых в конце были смонтированы 4 часа фильма, общается именно с ним. Он смотрит на переводчика, говорит с переводчиком, а к Путину обращается в третьем лице.
Но это, на самом деле, мелочь, потому что, на самом деле, Оливер Стоун весь фильм говорит не с Путиным, а с самим собой. Стоун произносит пространные монологи в духе «Вы говорите так, будто Уолл-стрит — ваш друг, а я спрашиваю — не хочет ли Уолл-стрит уничтожить Россию?», «Многие образованные люди считают, что цель США — уничтожить экономику России» или «Бывало ли когда-нибудь в американской истории так, что Россию в США не выставляли врагом?»
Никто в жизни бы не позволил оператору «Вестей» снимать Путина под такими ракурсами, в которых видны и лысина, и животик, и пальцы, нервно сжимающие подлокотник
Добиться того, чтобы твою антизападную филиппику поправлял сам Путин — для этого, конечно, надо обладать талантом, достойным «Оскара». Путин, например, вынужден объяснять, что никакого формального обязательства не расширять НАТО на Восток не существует. Но если Стоун и не смущает Путина своим слишком радикальным даже для него антиамериканизмом, то в качестве интервьюера он в лучшем случае подкидывает ему так называемые «софтболы» — вопросы не на засыпку, удобные, не ставящие интервьюируемого в тупик. Чтобы понять, что такое softball question, посмотрите любое интервью Путина на федеральных каналах — что с Сергеем Брилевым, что с Владимиром Соловьевым. Даже самые звездные ведущие российских федеральных каналов нужны не столько для задавания вопросов, сколько для декорации к очередному путинскому монологу.
В мире догм
Но Стоун, конечно же, гораздо более талантливый режиссер, чем российские телеканалы, да и никто в жизни бы не позволил оператору «Вестей» снимать Путина под такими ракурсами, в которых видны и лысина, и животик, и пальцы, нервно сжимающие подлокотник. Поэтому Путин получается куда более живым персонажем, чем киборг с российского телевидения. За это, кстати, Стоуна в основном и хвалят в англоязычных кинорецензиях — за искренность картинки, притом что все остальное не вызывает ничего, кроме, в лучшем случае, недоумения.
И уж, конечно же, на Первом канале не допустили бы такого ляпа при монтаже, который не от неумения, а просто от того, что Оливер Стоун на самом деле про Россию не знает примерно ничего, даже в пределах статьи в «Википедии». Когда заходит разговор про международный терроризм, Стоун в очередной раз с энтузиазмом подыгрывает Путину, который рассказывает, как ЦРУ спонсировало чеченских боевиков. На экране в это время показывают кадры «Норд-Оста» и Беслана — никто не объяснил Оливеру Стоуну, что в как минимум в одном из этих трагических эпизодов российской истории вина за гибель большинства заложников лежит вовсе не на террористах, кто бы их не спонсировал.
Поскольку Путин и Россия в картине мира Оливера Стоуна и других антизападных леваков, на самом деле, занимают второстепенную позицию, как декорация для их ненависти к «истеблишменту США», то видно, что ответы Путина Стоуну не очень-то и нужны, ответ у него чаще всего содержится в самом его вопросе.
В итоге из эпического четырехчасового полотна о самом противоречивом, могущественном, мудром и опытном политике, несправедливо оболганном Западом, как это задумывал автор, получилась саморазоблачительная автобиография двух немолодых запутавшихся людей
Зато Путин, лишенный привычного демиургического ореола российского ТВ, раскрывается по полной. Интересно, насколько будет отличаться финальный монтаж на Первом канале от оригинального, но в любом случае ирония его ответов наверняка не пройдет мимо даже самого преданного зрителя российского телевидения. «Президент Медведев самостоятельно выполнял свои обязанности» — сложно предположить, что в России найдется хоть один человек, который бы в это верил.
А серия, в которой Путин говорит про свою историческую встречу в Кремле с олигархами, на которой он задал новые правила игры («Знаете, кому это не понравилось? Тем, кто зарабатывает свои миллиарды и миллионы не благодаря таланту, а благодаря умению наладить отношения с властью»), наверняка пойдет после вечернего выпуска новостей, в котором расскажут об очередных успехах Игоря Сечина как талантливого бизнесмена.
В итоге из эпического четырехчасового полотна о самом противоречивом, могущественном, мудром и опытном политике, несправедливо оболганном Западом, как это задумывал автор, получилась саморазоблачительная автобиография двух немолодых, запутавшихся людей. Каждый из них безнадежно застрял в своем частоколе из давно устаревших и противоречивых идеологических догм. Оливер Стоун с таким жаром громит «американскую гегемонию» (которая на самом деле далеко не безгрешна, конечно), что самому Путину приходится его одергивать. А Путин эти интервью дает уже 18 лет подряд, и его броня абсолютно непробиваема. Попытки самых бойких и наглых репортеров «подловить» его на каком-нибудь хитром вопросе всегда заканчиваются провалом и пароксизмами верноподданичества в российских медиа в духе «Путин поставил на место западного журналиста». Он может даже на самый непосредственный вопрос отвечать уверенной, заведомой ложью —и оппоненту не останется ничего, кроме как сидеть с открытым ртом. Ведь Путину ничего за это не будет. Его некому отругать и «поставить на место». Его шансы на выборах никак не зависят от того, правду или ложь он говорит. И он, наверное, инстинктивно в курсе про шуточный «закон Брандолини» — «на опровержение любой ерунды требуется на порядок больше энергии, чем на ее сочинение». При этом когда Путин с такой непосредственностью говорит, что «государство в России не вмешивается в работу СМИ» (интересно, покажут ли этот момент на Первом канале), видно, что он, похоже, и сам в это уже поверил. И вот это-то самый пугающий момент всего фильма.
Читайте также: «Два одиночества»