Цифра из майского опроса «Левада-Центра» — 65% респондентов считают, что СССР победил бы во Второй мировой без союзников, — почему-то многих удивила. Хотя это даже не исторический максимум и просто одно из самых устойчивых мнений — вполне естественные представления нации о своей неслыханной мощи. Не говоря уже о том, что идея союзничества умерла в советском политическом дискурсе и, соответственно, массовом сознании уже в 1946 году — Симонов с Эренбургом едва успели вернуться из Америки, а Эдит и Леонид Утесовы отпеть американское «Мы летим, ковыляя во мгле». С тех пор — и по сей день — у России два союзника. Армия и флот. Ну, еще Асады, отец и сын.
Апология тирана
Гораздо более симптоматичная цифра из того же исследования другая. Каковы причины колоссальных человеческих потерь СССР во время войны? Еще 20 лет назад 34% респондентов отвечали: сталинское руководство не считалось с жертвами. К маю 2017 года этот культурный слой — вполне адекватное, основанное на фактах представление об истории — смыло напрочь перманентной многолетней архаичной военно-патриотической истерикой. Число тех, кто готов в духе советской мифологии объяснять жертвы и провалы «внезапностью нападения», наоборот, увеличилось: за те же 20 лет с 27% до 36%.
Как писал немного по другому поводу Иосиф Бродский, «а потом сошлась с инженером-химиком и чудовищно поглупела». Неужели нация так поглупела? Скорее приспособилась
Было еще одно исследование «Левада-Центра» год назад. Вариант ответа на вопрос о внезапности: «Версию о внезапности придумали для того, чтобы скрыть политические просчеты Сталина». В 2001 году, в начале правления Путина, эту точку зрения разделяло большинство — 58% опрошенных. В 2016-м сторонников такой позиции стало гораздо меньше — всего 38%. Ответственность за потери не лежит «ни на ком, кроме нашего врага». В 2010 году так думали 28% респондентов, после аннексии Крыма — заметный скачок: в 2016-м так считали уже 47%. Надо ли говорить, что Сталин постепенно освобождается массовым сознанием от ответственности: 30% в 2010-м полагали, что он виноват в потерях, в 2016-м — 21%.
Как писал немного по другому поводу Иосиф Бродский, «а потом сошлась с инженером-химиком и чудовищно поглупела». Неужели нация так поглупела? Скорее приспособилась. Но и, разумеется, когда шагаешь в ногу в толпе, стараешься примкнуть к мейнстриму, параду, торжественному маршу, выписываешь себе индульгенцию за все грехи методом привязывания георгиевской ленточки к автомобилю, сумке, коляске, немного глупеешь. Даже несмотря на то, что, казалось бы, ознакомиться с исторической правдой сегодня в разы легче, чем много лет назад. Но — не хочется. И потом парадоксальным образом, если не знать, как искать эту правду в интернете, учебнике, книге, можно стать адептом абсолютно диких представлений об истории собственной страны — до такой степени замусорено информационное пространство.
Беспамятство как ценность
Резко участившиеся военные церемонии, ритуалы, парады отменяют необходимость думать. 22 июня в последние годы — по сравнению с 9 мая — было датой-диссидентом, потому что именно она заставляла задуматься и о политических ошибках Сталина, и о его ответственности за репрессии, в том числе в рядах военачальников, и о его прямой вине в потерях как минимум первых месяцев войны, в панике и отступлении. Теперь и эта дата — не повод для размышлений о подлинной истории. Год назад к 22 июня ВЦИОМ приурочил совершенно безумный опрос — если завтра война «с соседним государством» (почему с соседним, кстати?), поддержите ли вы решение своих близких пойти на эту войну. Разумеется, 65% — за. Как вообще можно задавать такие вопросы? Или это в жанре мобилизационного слогана «можем повторить» — как если бы война сводилась к триумфальному параду на Красной площади и наклеиванию стикера «На Берлин!» на все места.
Это подлинная драма забвения нацией своей истории — забвения, навязываемого властью как абсолютная моральная ценность и скрепа
Как раз 22 июня в этом году прошла кремлевская «церемония в память о защитниках Отечества, погибших в боях против немецко-фашистских захватчиков». А из-за кого они гибли? А нельзя ли копнуть чуть глубже? И почему это повод для президента опять, как и 9 мая, жать со значением руки каким-то бесконечным генералам и выстраивать цепью (слева направо) Вайно, Володина, Медведева, Матвиенко, Шойгу и почему-то председателя Верховного суда РФ Лебедева. Причем здесь драма 22 июня, которая выходит далеко за рамки официозной памяти о войне?
Из дневника Александра Твардовского — запись 5 декабря 1966 года, больше, чем полвека прошло: «Ни одна армия в мире, никогда, ни в какой войне не имела таких потерь в комсоставе, какие понесла наша армия накануне войны и отчасти после войны. Как быть с этой памятью? <…> Такой же памяти… заслуживают, несомненно, и те, что погибли в канун войны и во время войны не на войне, а в тюрьмах, в лагерях, в застенках безумного режима». Получается, что политика мемориализации деградировала до уровня полувековой давности. Чего же удивляться преобладанию мнения о том, что мы бы «выиграли в войне без союзников»?
Некому напомнить, что мы победили вместе с настоящими союзниками. И не благодаря Сталину, а вопреки ему
Это подлинная драма забвения нацией своей истории — забвения, навязываемого властью как абсолютная моральная ценность и скрепа. Даже то, что называется историками и социологами «ритуалами горевания», начальство (см. вышеупомянутую цепочку слева направо) национализировало и цинично строит на этом фундаменте собственную легитимность. Выступаешь против власти — значит, выступаешь против священной «памяти» о войне.
…Я помню, как мои родители, встречаясь с друзьями, всегда пели на русском английские и американские песни военных лет — потому что так они делали в 1945-м, в год выпуска из средней школы, а американцы и англичане были союзниками, их песни исполнял даже ансамбль Александрова.
Это поколение тоже почти целиком ушло. Некому напомнить, что мы победили вместе с настоящими союзниками. И не благодаря Сталину, а вопреки ему. Что он и сам честно признал в мае 1945 года в знаменитом тосте «за русский народ».