Официальная резиденция президента Республики Татарстан. Фото: Nik-rech.narod.ru
Российская Федерация образца 2017 года — максимально централизованное государство, где свыше 70% всех собираемых налогов уходит в Москву, главами регионов назначаются никогда не бывавшие там охранники президента, а Владимир Путин лично расселяет бараки и ликвидирует свалки по всей стране. Тем не менее даже в таком государстве продолжают существовать отдельные реликты прежней региональной вольности. Один из них — Республика Татарстан, вот уже 25 лет формально являющаяся независимым государством: 30 августа 1990 года Верховный совет ТАССР принял декларацию о государственном суверенитете Татарстана, а 21 марта 1992 года в республике состоялся референдум о независимости, на котором большинство населения признало Татарстан отдельным субъектом международного права.
Страна внутри страны
В 1991–1994 годах реальное положение вещей более или менее соответствовало формальному: Татарстан отказался от подписания Федерального договора, не участвовал в принятии Конституции РФ, не проводил голосования по выборам Президента РФ 1991 года и Государственной думы 1993 года. На территории республики использовались особые денежные средства (так называемые «татарстанские жетоны») и не выдавались российские паспорта.
Однако в отличие от Чеченской Республики, в эти же годы существовавшей в схожем правовом поле, татарские власти все это время проводили непрерывные переговоры с Москвой, результатом которых стало подписание отдельного договора между Россией и Татарстаном 15 февраля 1994 года. В договоре Татарстан назывался «государством, объединенным с Россией», — с собственной Конституцией, законодательством, гражданством и Национальным банком, имеющим право устанавливать отдельные отношения с иностранными государствами и самостоятельно осуществлять внешнеэкономическую деятельность. При этом все находящиеся на территории республики природные ресурсы, согласно договору, были объявлены «исключительным достоянием и собственностью народа Татарстана». То есть речь шла фактически о «государстве в государстве», зависящем от Москвы никак не в большей степени, чем члены Европейского союза от Брюсселя.
Политическим пиком независимости Казани стала избирательная кампания 1999–2000 годов, когда первый президент республики Минтимер Шаймиев активно включился в федеральную повестку, создав движение «Отечество — Вся Россия» (ОВР) совместно с мэром Москвы Юрием Лужковым, президентом Башкортостана Муртазой Рахимовым, а также главами еще нескольких значимых регионов. По всем предварительным прогнозам, это движение должно было уверенно победить на выборах в Государственную думу и провести своего кандидата (Евгения Примакова) на пост президента страны, однако активная контригра Бориса Березовского, в последний момент сформировавшего политическую альтернативу ОВР — движение «Единство» — и вытащившего на политическую авансцену Владимира Путина, не дала этим планам осуществиться. После чего маховик отношений центра и регионов начал медленно, но неуклонно раскручиваться в другую сторону.
Возведение вертикали
Одной из первых целей, заявленных новоизбранным президентом Путиным, стало построение по всей стране «вертикали власти». А одним из первых решений — нарезка страны на «федеральные округа» и появление в этих округах полномочных представителей президента, главной задачей которых было заявлено «приведение региональных законодательств в соответствие с федеральным». Для этой цели в Приволжье был откомандирован бывший премьер-министр России Сергей Кириенко, воспринимавшийся как открытый политический оппонент Лужкова–Шаймиева–Рахимова, и стартовала работа над подготовкой нового договора между Россией и Татарстаном, резко уменьшающим самостоятельность республики.
Первый замглавы АП Сергей Кириенко против того,
чтобы Татарстан как субъект РФ в чем-либо
отличался от остальных. Фото: government.ru
Новый договор был одобрен Госсоветом Татарстана в 2005 году, а введен в действие два года спустя — 24 июля 2007 года. В промежутке между этими датами произошел отдельно примечательный эпизод вечной игры в «злого и доброго следователей»: Путин и Шаймиев договор уже подписали, Госдума одобрила, однако Совет Федерации под руководством принципиального и самостоятельного политика Сергея Миронова внезапно наложил на него вето — практика таких договоров, мол, «нарушает устои федерализма», в результате чего последовательному стороннику региональной самостоятельности Владимиру Путину пришлось повторно вносить документ в Госдуму, с трудом это вето преодолевая.
Политическим пиком независимости Казани стала избирательная кампания 1999–2000 годов, когда первый президент республики Минтимер Шаймиев активно включился в федеральную повестку
Согласно новому договору, бóльшая часть предыдущих прав и возможностей Татарстаном была утрачена. В частности, ни о какой собственности на природные ресурсы там уже речь не шла, да и вообще никаких особых возможностей для экономической самостоятельности у Казани не осталось. Тем не менее республике удалось сохранить несколько символических, но важных для национального самолюбия моментов. Это:
1) татарский язык как государственный наравне с русским (каждый кандидат на пост президента Татарстана должен непременно владеть татарским; каждый житель Татарстана имеет право на татарскоязычный вкладыш в свой паспорт; в школах изучение татарского является обязательным, и в 9 классе по нему сдается экзамен),
2) право «поддерживать развитие самобытной национальной культуры за пределами региона» (т. е. открывать свои представительства по всей стране и защищать интересы татар, где бы они ни проживали),
3) возможность вести собственную внешнюю политику (по согласованию с МИД РФ).
Рустем Минниханов — единственный
глава субъекта РФ, должность которого
называется «президент». Фото: Gosrf.ru
Безусловно, по сравнению с предыдущей версией договора это сущие мелочи. Однако даже таких мелочей периодически хватает для того, чтобы Казань могла отстоять собственный особый статус в отношениях с федеральным центром. Например, сегодня Татарстан остался единственным субъектом РФ, глава которого называется «президентом» — несмотря на федеральный закон, согласно которому все регионы должны были отказаться от этого наименования до 1 января 2015 года. Ну и самостоятельная внешняя политика у Татарстана присутствует не только на бумаге: в Казани открыты генеральные консульства Турции, Ирана и Казахстана, а на территории республики работает очень много предприятий, созданных совместно с другими государствами, в первую очередь, с Турцией. В этой связи конфликт России и Турции, разгоревшийся после того, как ВВС Турции сбили российский боевой самолет в ноябре 2015 года, был воспринят в Татарстане очень болезненно: хотя татарстанские власти не решились тогда на открытую фронду, все их рассуждения строились вокруг того, что «турки — наш братский народ», а «если кто-то пытается найти или создать какие-то сложности, то это неправильно» (дословная цитата из президента Татарстана Рустама Минниханова).
Согласно новому договору, бóльшая часть предыдущих прав и возможностей Татарстаном была утрачена. В частности, ни о какой собственности на природные ресурсы там уже речь не шла
Главная интрига
Срок действия договора, подписанного в 2007-м, рассчитан на 10 лет и истекает 24 июля 2017 года. Будет ли он продлен? В настоящий момент это чуть ли не главная интрига в отношениях между Москвой и Казанью. По слухам, первый замглавы администрации президента Сергей Кириенко не забыл о своей прошлой деятельности по насильственному встраиванию Татарстана в общефедеральную «вертикаль» и выступает против того, чтобы этот регион в чем-либо отличался от остальных, в то время как нынешний советник Кириенко и экс-глава Татарстана Минтимер Шаймиев, до сих пор сохраняющий колоссальное влияние в республике, напротив, изо всех сил переподписание этого договора лоббирует.
Первый замглавы АП Сергей Кириенко не забыл о своей прошлой деятельности по насильственному встраиванию Татарстана в общефедеральную «вертикаль» и выступает против того, чтобы этот регион в чем-либо отличался от остальных
Скорее всего, в итоге стороны придут к компромиссу, и в договор будут внесены дополнительные ограничения (например, Татарстан откажется от наименования «президент», собственных вкладок в паспорт, обязательного знания татарского для главы республики и т.п.), однако в каком-то виде он сохранится. В конце концов, в марте 2018 года в стране должны пройти президентские выборы, а Татарстан всегда давал действующей власти хороший процент голосов — вряд ли Кремль рискнет поставить этот процент под угрозу. В любом случае общий вектор вполне понятен: при сохранении нынешней модели власти Москва будет и дальше пытаться сокращать независимость Татарстана, а Казань шаг за шагом сдавать позиции в обмен на символические уступки. И так до тех пор, пока в федеральной казне не начнут заканчиваться средства, а центростремительные силы в стране — уступать центробежным. И вот тогда в республике, скорее всего, вспомнят о референдуме 1992 года. Результаты которого, вообще-то, никто еще не отменял.
