Уже более или менее ясно, что разработанная ЦСР под руководством Алексея Кудрина стратегия экономических и институциональных реформ не станет программой следующего президентского срока и, похоже, не будет даже взята Путиным за основу. Между тем обсуждение вопроса о реформах — будут ли, и если да, то какие, — постепенно смещается из сферы их желаний и наличия «политической воли» в сферу неизбежности.
Жизнь без ресурсной ренты
Низкие цены на сырье переводят в практическую плоскость вопрос о диверсификации экономики и уходе от рентно-перераспределительной ее модели. Уйти придется не потому, что хочется, а потому, что не сможем прожить иначе в условиях сокращения природно-ресурсной ренты. В результате пирамида, описывающая распределение финансовых ресурсов и полномочий, стоящая сегодня на голове (сверху вниз), перевернется на широкое основание, а центральная власть утратит роль «доброго дядюшки» в отношении и регионов, и граждан. И те и другие из нахлебников, ожидающих разного рода вспомоществований, должны превратиться в требовательных налогоплательщиков со всеми вытекающими из этого последствиями. И здесь долгие годы культивируемый у нас патернализм заводит и власть, и общество в ловушку, поскольку люди будут привычно требовать «сделать им хорошо». Впрочем, здесь можно ожидать возврата к модели образца 1990-х, когда на смену одному «лидеру нации» придут многочисленные «отцы регионов».
Центр vs периферия
Во взаимоотношениях Центра и регионов неизбежно изменение баланса в пользу регионов — на поддержание существующей модели у Центра просто не хватит денег. За сокращением денежного довольствия последует и перераспределение полномочий. Будет меняться и «комиссарская» модель назначения Кремлем губернаторов. Казалось бы, ослабление Центра означает некий вариант возвращения в 1990-е с их расцветом регионализма в разных его формах, вот только сильных и самостоятельных региональных элит, способных, как тогда, подхватить выскользающую из рук Центра власть, сегодня нет. Многие из сегодняшних региональных лидеров, в том числе и из последней обоймы «эффективных менеджеров», может, и хороши как охранители и исполнители, проводники воли Центра, но вряд ли способны, консолидировав региональную элиту, возглавить процесс самостоятельного развития региона.
Во взаимоотношениях Центра и регионов неизбежно изменение баланса в пользу регионов — на поддержание существующей модели у Центра просто не хватит денег
Предстоит реактивная политическая модернизация, как реакция на кризисы, с которыми архаическая политическая модель, отстроенная во времена нефтегазового денежного изобилия, не способна справиться. Предтечами можно считать острые кризисы и массовые протесты 2009–2010 годов во Владивостоке и Калининграде. Тогда было наглядно продемонстрировано отсутствие не только механизмов учета интересов регионов при принятии Центром решений, но даже адекватной оценки последствий принимаемых решений. Одним из результатов модернизации на региональном уровне станет радикальное переформатирование региональной политической элиты, обновление ее состава.
Неизбежность изменений
Проблема, однако, в том, что система выглядит относительно стабильной только пока стоит на месте. Попытка сдвинуться с места, причем не важно, в какую сторону, тут же покажет, что механизмов, способных обеспечить согласованные действия различных частей государственной машины нет. Те, что были, давно пришли в негодность от бездействия или демонтированы в результате контрреформ: федеральных, избирательных, муниципальных. Речь идет об отсутствии действенных механизмов согласования интересов элитных групп, что делает невозможным оперативное принятие сбалансированных решений: о постоянно снижающейся эффективности управления и деградации управленческой элиты, о сверхцентрализованности и механистичности всего политического дизайна, отсутствии гибкости и низкой адаптивности. Самым ярким примером последнего времени может служить собянинская программа реновации жилья в Москве, демонстрирующая не только все вышеперечисленные пороки системы, но и их следствие — способность создать острый социально-политический кризис на ровном, казалось бы, месте.
Таким образом, первая причина, по которой систему уже в ближайшее время ожидают серьезные изменения, связана с переходом от состояния покоя, в котором она пребывала с начала 2005 года, к состоянию движения.
Вторая причина связана с тем, что в 2012 году, и особенно в результате событий 2014 года, изменилась модель взаимоотношения первого лица со своей элитой: его легитимность, основанная не на электоральных успехах, а на образе вождя, предполагает меньшую зависимость от элит. В то время, как зависимость представителей правящего клана от первого лица многократно возросла.
Элиты находятся в подвешенном состоянии, что делает их абсолютно зависимыми от Кремля. Но это состояние не комфортно и не может длиться долго без рисков для системы — от паралича до восстания элит
Получили распространение чистки и репрессии в корпорациях и регионах — еще не массовые, но уже не точечные. Задержания министра обороны Сердюкова в 2012 году и губернаторов Хорошавина с Гайзером в 2015-м, за которыми последовали и другие, показали, что старые правила для элит уже не действуют, а новые пока не объявлены. Если раньше от губернатора требовались хорошие результаты на федеральных выборах, выполнение майских путинских указов и отсутствие громких публичных скандалов и конфликтов, то теперь этого явно недостаточно, а что нужно, остается только гадать. В результате элиты находятся в подвешенном состоянии, что делает их абсолютно зависимыми от Кремля. Но это состояние не комфортно и не может длиться долго без рисков для системы — от паралича до восстания элит. Все это делает неизбежным уже в ближайшее время объявление нового курса и новых правил игры.
А это значит, что в ближайшее время нас ждут серьезные изменения — по воле Кремля или вопреки ей. И маховик этих изменений уже запущен. Проблема, однако, в том, что и ход самих изменений, и их результат могут оказаться далеко не позитивными, причем с любой, а не только либеральной точки зрения. Стоит задуматься и о возможной цене изменений: цепи кризисов с возможной сменой власти, снижении уровня жизни, росте регионального неравенства. Последствия всего этого мало предсказуемы.
Впрочем, ни нашего желания, ни по большому счету мнения на капитанском мостике никто не спросит.