Бледный огонь Лауры. 30 ноября увидит свет русский перевод последнего романа Владимира Набокова, который, согласно устной воле великого писателя, подлежал сожжению. Сын писателя Дмитрий Набоков после долгих колебаний издал рукопись далекой от окончания книги. На самом деле это не связное повествование, а фрагменты, наброски, записи. Кому интересны последние эскизы гения — разбирался The New Times
Американская, то есть аутентичная версия книги «Лаура и ее оригинал» вышла 17 ноября.* * Vladimir Nabokov. The Original of Laura. (Dying is fun) A novel in fragments, Edited by Dmitry Nabokov. Alfred A. Knopf, New York, 2009. А на титуле — то ли опечатка, то ли часть игры — указан 2008 год! Ожидания массовой публики оказались завышенными: вместо стройной набоковской фабулы лишь ее наметки. Роман о девушке Флоре, который пишет герой повествования, называя ее в своей книге Лаурой, — это «роман с ключом», только ключ от него потерян. Фраза пророческая, потому что ровно такая история произошла с «Лаурой и ее оригиналом». Сюжетные линии разбегаются в разные стороны, и где, когда и как они соединятся — неизвестно. Ключ утрачен.
Набоков лукавил, когда говорил в конце жизни, что роман близок к концу. 138 каталожных карточек, которые писатель имел обыкновение заполнять карандашом, составляют около 70 страниц стандартного машинописного текста. То есть, по сути, это в лучшем случае четвертая, а то и пятая часть среднего по размерам романа.
Три темы
В «романе во фрагментах» есть три линии, характерные для жизни и творчества Владимира Набокова.
Это — тема огня, в котором на протяжении биографии писателя несколько раз могли погибнуть рукописи. И самая известная история — с «Лолитой», которую Вера Набокова чуть ли не руками вытаскивала из пламени. Карточки с «Лаурой» тоже, согласно воле (переданной Вере Евсеевне) чувствовавшего близость конца Набокова, должны были погибнуть в огне — потому и шикарная суперобложка американского издания как будто чуть тронута бледным пламенем. Наконец, сама история «Лауры» с ее посмертной публикацией отсылает к набоковскому «Бледному огню»: поэма Джона Шейда публикуется Чарльзом Кинботом после кончины персонажа.
Это — тема исчезновения, то есть смерти. Одна из карточек, воспроизведенная не только внутри, но и на обложке, отражает поиски Набоковым точного слова или синонимов к глаголу «стереть». Из семи синонимических понятий Набоков обводит карандашом одно, кажущееся ему наиболее точным: efface. Впрочем, и другие синонимы он употребляет в повествовании, ведь его герою предстоит исчезнуть. А вместе с персонажем постепенно исчезает/умирает и автор.
Третья тема: ускользающая и настигаемая красота. И хотя Флора-Лаура не девочка, а молодая женщина, автор волей своего карандаша лишает ее невинности в 14 лет и не удерживается от аллюзий на самого себя, как в последнем законченном романе «Смотри на арлекинов!», где действует некто Вадим Вадимович Н. Преступную страсть к юной Флоре испытывает немолодой уже персонаж по имени Хуберт Х. Хуберт. Как проницательно замечала биограф Веры Набоковой Стейси Шифф, у писателя во многих его вещах «лживые, вероломные, недалекие женщины претендуют на главные и центральные роли; романы Набокова заполнены жеманными, соблазнительными, малолетними, похотливыми и холодными секс-бомбами». Такова или почти такова Флора-Лаура, которая в самом начале романа, в более или менее законченной первой главе, отдается случайному любовнику.
Не продается вдохновенье…
«Лаура» — маркетинговая уловка. Точнее, результат завышенных ожиданий публики, которая готова была увидеть «концентрированного Набокова», а получила роскошное издание для набоковедов и ценителей искусства книги. Замысел пульсирует. Стиль — фирменный набоковский. Наброски то обретают ясность, то, судя по торопливому почерку, превращаются в записи обрывков мыслей исчезающего человека. Текст предваряет изысканное по языку, лиричное и трогательное предисловие Дмитрия Набокова. Это для ценителей и специалистов. А вот карточки с перфорацией, помещенные на 278 плотных страницах книги, шикарная верстальная техника, шрифт, сконструированный специально для «Лауры», — это для любителей безукоризненно стильного книжного дизайна. Кстати, вот примета эпохи. Угадайте, где отпечатана книга? В… Китае!
Маркетинговая уловка сработала и сработает в России. Но лишь отчасти. Много ли сегодня (по)читателей Набокова по обе стороны океана? И нужен ли им эскиз романа, выданный за роман? В киосках подземных переходов города Москвы среди глянцевой и малоприличной печатной продукции в окружении всяких там «Зятьков», «Тещиных языков» и сборников кроссвордов Набоков вдруг был удостоен высшей чести — его повернули лицом к массовому читателю. На обложке журнала «Сноб» стояла самодельная карточка — почти каталожная! — с корявой надписью «Посл. роман Набокова». Poshlost — так определял подобные явления писатель.
Тем большим будет разочарование массового читателя, когда он прочтет отрывки, переведенные Геннадием Барабтарло и стилизованные им не столько под Набокова, сколько под Сирина. Авансом согласимся с тем, что переводчику, профессору русской словесности из Университета Миссури, бывшему советскому пушкинисту, блистательно переложившему на русский, в частности, набоковского «Пнина», — виднее.
Окончательное исчезновение
«Лауру» Набоков вынашивал три года в промежутках между иными обязательствами перед редакторами. Она рождалась и формировалась в его голове тогда, когда на писателя обрушились несчастья и проблемы со здоровьем. Он упал во время охоты на бабочек с большой высоты и пять часов ждал помощи спасателей. Потом получил сотрясение мозга, потеряв равновесие в собственном гостиничном номере. Затем пережил тяжелую операцию — и у одного из героев «Лауры и ее оригинала» тоже проблемы с простатой. Задуманный роман стал подражать дневнику. Дневник пародировал роман.
Набоков называл роман TOOL — по заглавным буквам английского названия, что означает «инструмент». Или, что точнее в приложении к случаю Флоры-Лауры, — пособие. Пособие по творчеству автора. Издав «Лауру», Дмитрий Набоков пустил читателя в лабораторию Владимира Набокова, чтобы тот увидел, из какого сора рождались его романы.
«Сладостное растворение» — одно из последних словосочетаний, оставленных на последней же каталожной карточке. Персонаж растворился, вместе с ним исчез и автор, так и не найдя сил перенести сложившийся в голове роман на бумагу. Как там сказано про отношения автора и героя в «Смотри на арлекинов!», не в конце, а в самом начале? «А вот и нужный мне персонаж. «Привет, персонаж!» Не слышит».
Растворился в Лауре.