Памятник Черчиллю, Биг-Бен — в Лондоне все на месте. Тем не менее итоги референдума 23 июня посеяли панику во многих умах
Вроде бы референдум позади — выбор сделан: почти 52% населения страны проголосовало за выход из ЕС. Но вопросов касательно того, как этот выбор будет воплощен в жизнь, по-прежнему больше чем ответов.
28 июня премьер-министр Дэвид Кэмерон провел первую после референдума встречу с представителями Евросоюза. По возвращении в Лондон он заявил, что в Брюсселе не настаивают на немедленном запуске юридического процесса выхода Великобритании из ЕС, который подробно прописан в Ст. 50 Лиссабонского договора — выход, кстати, можно запустить и письменно, и устно. А поэтому, заявил Кэмерон, с Brexit (от Britain — Британия и exit — выход) можно не спешить — во всяком случае до его отставки, которая, как уже было объявлено, состоится в начале осени — 9 сентября уже должно быть известно имя нового премьера. С другой стороны, как пишут британские и европейские газеты, глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер жестко настаивает на том, чтобы Лондон не затягивал с Brexit. Более того, Юнкер, утверждает пресса, запрещает странам — членам ЕС проводить любые двусторонние переговоры с Соединенным Королевством по поводу торговых и прочих взаимоотношений в будущем.
Политический кризис
Тем временем в самой Великобритании разразился настоящий политический кризис. Правящей Консервативной партии предстоит в сжатые сроки выбрать своего лидера и одновременно премьер-министра страны: интрига вокруг этой фигуры стала еще более запутанной, после того как экс-мэр Лондона, лидер кампании за выход из ЕС Борис Джонсон объявил, что не будет бороться за пост главы кабинета. Члены палаты общин от основной оппозиционной партии — Лейбористской — проголосовали за недоверие своему лидеру Джереми Корбину 172 голосами против 40. Британский фунт стерлингов упал до исторического минимума, долгосрочный кредитный рейтинг страны понижен сразу двумя агентствами — Fitch и S&P, рынок британских акций потерял более 20%. Усилились центробежные тенденции: первый министр Шотландии Никола Стерджен заявила о готовности провести референдум о выходе из состава Великобритании и присоединении к ЕС. Так нужно ли было создавать этот рукотворный кризис?
На поводу у евроскептиков
Результаты голосования 23 июня оказались неожиданными не только для тех, кто вел кампанию за то, чтобы остаться в Евросоюзе, но и для самих сторонников Brexit. После объявления итогов референдума выяснилось, что плана дальнейших действий ни у кого нет. Британские газеты цитировали анонимного брюссельского дипломата: мол, во время саммита G20 в 2014 году Кэмерон сказал Юнкеру, что он уверен в успехе сторонников членства в ЕС «70 против 30». На что Юнкер якобы не без сарказма ответил: с таким перевесом за то, чтобы остаться в ЕС, не проголосует даже его родной Люксембург. Чиновники в Брюсселе говорят и о том, что Кэмерона не раз предупреждали: проведение референдума закончится катастрофой.
Напомним, Дэвид Кэмерон вернул Консервативную партию к власти в 2010 году в составе коалиционного правительства. На выборах 2015 года консерваторы уже завоевали парламентское большинство. При этом в нулевые годы в партии сильно окрепло праворадикальное крыло, к нему тяготела практически половина депутатов-консерваторов, тогда как сам Кэмерон и члены его правительства были центристами. Знаменем правого крыла стал так называемый евроскептицизм, риторикой — призывы выйти из ЕС, вернуть британскому правительству право принимать свои законы, остановить массовую иммиграцию с континентальной Европы в Британию. Мигранты-нелегалы, говорили консерваторы-евроскептики, паразитируют на том, что Британия вынуждена следовать правилам, установленным для всех членов европейского клуба, а значит, решение проблемы — в выходе из ЕС.
«Вы не можете вести дела с Европой, заказывая любые блюда из меню на выбор… Приведу пример, понятный нашим британским друзьям: представьте себе Европу как футбольный клуб. Если вы в него вступили, вы не можете сказать: «А теперь давайте играть в регби»
Став в 2005 году лидером консерваторов, Дэвид Кэмерон выбрал политику заигрывания с этим крылом, и даже сам начал говорить о своем «умеренном евроскептицизме» и разочаровании в Евросоюзе. Зачем он это делал? Многие аналитики считают: то была попытка удержать тори от раскола и сохранить за собой кресло премьера. В 2013 году Кэмерон пообещал провести референдум по вопросу о членстве в ЕС, если партия победит на выборах в 2015 году, — чтобы «британский народ мог сказать свое слово». Партия победила — настала пора выполнять обещанное. Как писал популярный интернет-ресурс Vox, «Кэмерон предложил Brexit, чтобы спасти свою политическую шкуру, но в результате потерял ее и навредил стране».
Альтернативы
Результаты референдума 23 июня для британского государства не обязательны. Как отмечают эксперты, это решение политическое, но не легитимное. Для того чтобы оно стало таковым, палата общин должна принять ряд законов, начиная с аннулирования Акта о вступлении в Общий рынок 1973 года. Потом обе палаты парламента должны проголосовать за выход из ЕС. Законы должна подписать королева.
Премьер Дэвид Кэмерон: он затеял референдум — и проиграл
После того как Борис Джонсон заявил, что не будет выставлять свою кандидатуру на пост премьера, основным фаворитом стала глава МВД Тереза Мэй. Мэй, в отличие от Джонсона, — убежденная сторонница союза с Европой. Но она и сторонник жесткого контроля за иммиграцией. Поэтому, заявив о намерении бороться за то, чтобы Британия осталась в едином европейском рынке, Мэй одновременно дала понять: страна ужесточит контроль за нелегальной миграцией с континента. Любая попытка «отвертеться от обсуждения этого вопроса», подчеркнула глава МВД, «будет осуждена общественностью».
Процедура выхода из состава ЕС, подчеркнула Мэй, не будет запущена до конца года, а Британия «не будет пытаться остаться в составе ЕС или вступить в него снова». Таким образом Мэй невольно ответила на вопрос, каким она видит будущее своей страны, в случае если станет премьером: Британия выходит из Евросоюза, но при этом остается в Общем рынке.
Европейский кнут
Накануне референдума 23 июня многие сторонники Brexit убеждали население: Британия, которая покупает в странах ЕС намного больше товаров и услуг, чем сама продает Европе, сумеет добиться отличных условий для продолжения сотрудничества со странами ЕС на двусторонней основе. Но все оказалось сложнее. Теперь, если верить прессе, на такого рода переговоры руководство Еврокомиссии наложило табу. И было поддержано в этом влиятельными европейскими политиками. «Вы не можете вести дела с Европой, заказывая любые блюда из меню на выбор, — заявил по этому поводу председатель Конституционного совета Франции Лоран Фабиус. — Приведу пример, понятный нашим британским друзьям: представьте себе Европу как футбольный клуб. Если вы в него вступили, вы не можете сказать: «А теперь давайте играть в регби».
Канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что не позволит Великобритании «снимать сливки» на переговорах с Евросоюзом. «Должна быть и будет заметная разница между тем, хочет ли страна быть членом европейской семьи или нет», — цитирует ее слова агентство France Press. При этом — важная деталь! — Меркель сослалась на пример Норвегии, которая имеет свободный доступ к европейскому рынку в обмен на обязательство свободы передвижения и работы для граждан ЕС.
Модели будущего
Многие эксперты уверены: именно «норвежская модель» может оказаться наиболее подходящей и для Лондона, и для Брюсселя после выхода Британии из ЕС, на который статья 50 Лиссабонского договора отводит два года. (Срок может быть увеличен, если за это единогласно проголосуют остальные 27 членов ЕС.)
В качестве другого варианта Лондону может быть предложена «канадская модель»: Канада и ЕС взаимодействуют на основе Соглашения о зоне свободной торговле (FTA), в рамках которого ЕС аннулирует свои тарифы на промышленные товары и фермерскую продукцию, но оставляет многие другие барьеры: например, чтобы вести бизнес в Европе, канадские банки должны создавать там дочерние компании. Правда, переговоры по этому вопросу заняли у сторон семь лет, к тому же FTA до сих пор не ратифицировано.
Наконец, некоторые сторонники Brexit говорили о том, что у Британии есть возможность стать полноценным индивидуальным членом Всемирной торговой организации (ВТО), в которую она сейчас входит «всего лишь» как страна — член ЕС. Но это непростой путь. Если Британия его выберет, ей предстоит договариваться о тарифах по каждому товару и услуге, которые подпадают под правила ВТО, со 162 членами этой организации. А после этого торговать со странами ЕС Британия будет на тех же условиях, что и Россия или Китай. Выбор этого пути маловероятен: Соединенное Королевство разорит большую часть своих производителей.
Глава МВД Тереза Мэй: сторонница единения с ЕС, она теперь имеет все шансы возглавить кабинет
Обсуждается и пример Швейцарии, которая сегодня имеет выгодные двусторонние торговые отношения со странами — членами ЕС. Однако в Брюсселе помнят: в 2014 году Швейцария проголосовала на референдуме против свободы передвижения рабочей силы из стран — членов ЕС. Учитывая это, Брюссель не предложит аналогичный вариант Великобритании, считает Чарльз Грант, возглавляющий Центр европейской реформы — частный «мозговой трест» в Лондоне. Не подойдет Британии, по мнению Гранта, и «турецкая модель» отношений с Евросоюзом: Турция находится в торговом союзе с ЕС, но при этом ведет дела по внутренним тарифам ЕС, то есть фактически на условиях Брюсселя.
Таким образом, большинство экономистов, подчеркивает в свою очередь Грант, все же считают наиболее подходящей для Британии «норвежскую модель»: Британия будет выведена из таможенного союза, освобождена от регламента ЕС, касающегося рыболовства, сельского хозяйства и других важных экономических вопросов, но останется в едином европейском рынке. А его законы обязывают делать солидный взнос в бюджет ЕС и разрешать свободное передвижение рабочей силы из стран Евросоюза.
Но на этом пути очевидны и рифы: как объяснить выбор «норвежской модели» тем, кто голосовал за Brexit, кого уговаривали проголосовать за выход из ЕС, поскольку это позволит покончить с «засильем в стране иностранной рабочей силы, демпингующей зарплаты и отбирающей рабочие места у коренных британцев»? Оказывается, наступать на грабли — отнюдь не чисто российский вид спорта.
