Патрик де Фюнес и Оливье де Фюнес написали книгу о своем отце, великом комике Луи де Фюнесе
«Не говорите обо мне слишком много, дети мои!»
The New Times предоставляет возможность познакомиться с отрывками книги до ее выхода в свет.
Перевод с французского
А. Брагинского
Издательство «Текст»
Патрик и Оливье де Фюнесы — сыновья Луи де Фюнеса. Старший, Патрик, — врач-рентгенолог. Младший, Оливье, в молодости снимался вместе с отцом в фильмах «Фантомас разбушевался», «Большие каникулы» и «Оскар», но отказался от карьеры актера и стал летчиком.
Любимый наркотик
— театр —
Луи де Фюнес и его жена Жанна | ||
С сыновьями Патриком и Оливье | ||
| ||
 На пробах. 1962 | ||
 Идея финальных кадров «Скупого» родилась в Тунисе |
Вспоминает Оливье де Фюнес:
Когда мы с Патриком смотрим передачу о кино «Актерская студия» Джеймса Липтона, мы часто думаем, что наш отец охотно бы принял в ней участие. Не для того, чтобы поговорить о себе, а чтобы дать советы студентам. Я даже готов себе представить, что бы он ответил на пресловутый вопросник Пруста, который ведущий предлагает часто в конце передачи:
— Ваше любимое имя?
— Жанна.
— Слово, которое ненавидите?
— Убийство, в том числе коррида.
— Ваш любимый наркотик?
— Театр.
— Звук, шум, которые вы любите?
— Кудахтанье курицы.
— Звук, шум, которые ненавидите?
— Ружейный выстрел на охоте.
— Ваше любимое ругательство, грубое слово или проклятие?
— Остолоп.
— Профессия, с которой вы не желали бы иметь дела?
— Политика.
— Растение, дерево или животное, в которое вы хотели бы превратиться?
— Кедр.
— Если Бог существует, что бы вы хотели от него услышать после смерти?
— Все ваши знакомые в сборе. Они давно, очень давно дожидаются вас.
— Луи и Жанна —
Вспоминает Патрик де Фюнес:
Мои родители познакомились во время оккупации в 1942 году в школе джаза по улице Фобур-Пуассоньер. Мама вспоминала о встрече с отцом так, словно это было вчера:
— Я стучала на машинке, когда в комнату с криком ворвался Шарль-Анри1: «Скорее, Жанна! Ты увидишь феноменального человека!» Он был очень возбужден и потащил меня в зал для занятий. Там-то я впервые увидела твоего отца. Он сидел за роялем. Остальные ученики столпились вокруг.
— Ты только послушай, это просто невероятно, — прошептал мне Шарль-Анри. — Не понимаю, зачем ему брать уроки! Боюсь, если начну его учить, он начнет размышлять и загубит свой талант.Можно предположить, что подобно сержанту Крюшо и госпоже полковничихе в фильме «Жандарм женится», между Жанной и Луи, едва они познакомились, пробежала искра. Так или иначе, но они больше не расставались.
— Не можешь ли ты мне давать частные уроки? — попросила его покоренная мама.
— Сначала приходи меня послушать в «Горизонт». Я угощу тебя ужином. Она отправилась туда в тот же вечер.
— Он велел приставить к роялю низкий столик, на котором были сервированы омары и шампанское, — вспоминала мама. — Потратил на это все месячное жалованье. Мы много лет смеялись по этому поводу! В перерыве он сел рядом, как вдруг хлопнула дверь и появилась высокая брюнетка. Не говоря ни слова, подбоченясь, она встала напротив твоего отца и отвесила ему оплеуху. После чего повернулась и испарилась. А он, обыграв ситуацию, поскользнулся на каблуках и грохнулся в кресло, словно получил сильнейший удар. В зале громко засмеялись. «Мы с ней едва знакомы, — объяснил он мне. — Я совершенно забыл, что назначил ей свидание!» Мама была очарована этим энергичным молодым человеком и стала завсегдатаем «Горизонта». Там пели. Танцевали... ...Однажды, опоздав на метро, отец впервые поцеловал маму:
— Отныне считай, что мы обручены... Но отец забыл об одной важной детали: он уже был женат. В 1936 году он женился на женщине по имени Жермен. Наверное, они не были созданы друг для друга, ибо спустя месяц решили расстаться. От этого брака родился ребенок — Даниель. Маму эта новость огорчила:
— Моя семья никогда не согласится, чтобы я жила с женатым мужчиной. Я тоже этого не хочу. Наша встреча останется чудесным воспоминанием, Луи, но на том и порешим… Тогда, поняв, что надо брать быка за рога и развестись, он отправил сестру Мину прощупать почву. Она недавно сама пережила развод с первым мужем и знала, что надо предпринять. Оказалось, что Жермен и сама была рада расстаться с фамилией де Фюнес…
Мама никак не могла привыкнуть к мысли, что увела мужа у другой женщины.
— Чтобы ты успокоилась, я завтра отвезу тебя к Жермен! — предложил отец. — Она хочет с тобой познакомиться! Им открыла дверь приятная улыбчивая женщина. Поцеловав маму, она воскликнула:
— Какая вы красивая! Я так рада за Луи! У мамы сложилось впечатление, что она нанесла визит кузине своего жениха…
— От де Голля до Миттерана —
В 1971 году Жорж Помпиду выразил желание посмотреть «Оскара» в Елисейском дворце в присутствии членов правительства. Происходило это в зимнем саду. Министры и государственные секретари, окружив президента, ожидали поднятия занавеса; отец без труда мог представить себя Мольером, играющим для королевского двора. Как на грех, у него страшно разболелась голова; он улегся на пол и, размеренно дыша, дожидался, когда боль утихнет. Сознание, что он заставляет ждать президента, не облегчало задачу. Но высокопоставленные лица не выражали никакого нетерпения. Немного придя в себя, отец распорядился дать третий звонок. На сцене все боли сразу чудесным образом испарились. Президент хохотал как ребенок.
— Он был в восторге, — поведал мне отец. — А на приеме мадам Помпиду то и дело повторяла: «Жорж, вы слишком много курите!» Я тоже заметил: он курил одну сигарету за другой. На следующий день из канцелярии президента отцу доставили акварель XVII века с изображением роз. Перед тем как ее повесить, он обратил внимание на дату. Через пару дней нам доставили пакет из княжества Монако: их сиятельства тоже желали посмотреть «Оскара» в своем дворце, подчеркнув, что отец может назначить любую цену. Обратной почтой отец послал отказ без объяснений.
— Коли принцесса хочет видеть пьесу, она может, как все, пойти в театр, — сказал он нам. — Когда мы снимали в Монако сцену «Разини», она вышла из машины, чтобы посмотреть на нас, и даже не поздоровалась. Я это не забыл.
Не говорите обо мне слишком
— много, дети мои! —
Отец любил цирк. Когда мы были маленькими, он часто водил нас туда. Я не стану анализировать его пристрастие к красноносому клоуну, ибо свое предпочтение он все же отдавал белому. Поговорим лучше о шимпанзе, разодетых как школьники по воскресеньям. Они бегали по манежу в сопровождении собачек, подгоняемые пошлыми шутками зрителей.
— Эти бедные звери чувствовали бы себя куда лучше в родном лесу. Как мне их жалко! — горевал он. Став знаменитым, отец больше всего боялся оказаться на их месте. Он ненавидел праздники Нового года и 14 июля:
— Если меня, дети мои, вдруг обнаружат в машине, люди захотят меня потрогать, поцеловать, пожелать счастливого Нового года или отпустить шуточки вроде: «Как поживаешь, Фюфю? Покажи, как ты гримасничаешь!» Потом станут трясти как грушу. Так что я быстренько стану для них обезьяной. Ненавижу толпу! Ее настроение меняется, как дуновение ветра, а симпатия может обернуться агрессией. Меня могут легко задавить в толкучке…
... На этом пора поставить точку, ибо мы уже слышим его голос: «Не говорите обо мне слишком много, дети мои! Ведь на земле столько людей куда интереснее меня».
