Почему главным словам путинского режима не нашлось места в ходе президентской Прямой линии
Жители Крыма наблюдают за выступлением президента, Ялта, 14 апреля 2016 года. Фото: Виктор Коротаев/Коммерсантъ
14 апреля Владимир Путин проводил очередную, четырнадцатую, Прямую линию. В общем и целом похожую на многие предыдущие. Миллионы вопросов, десятки ответов. Дети, старики, рабочие, служащие, военнослужащие, жители Крыма и жители Омска, довольные жизнью и недовольные — для каждого нашлась минутка. Президент едва ли не впервые принес с собой несколько бумажек с цифрами и с этими бумажками сверялся. Раньше предпочитал демонстрировать, что все держит в голове. Президент в прямом эфире спасал страждущих, строил дороги, возводил стадионы и заводил уголовные дела. Президент рассказал, какую любит кашу и какие пьет таблетки. Президент в очередной раз напомнил, что неплохо владеет блатным арго, поведав россиянам про «шило в стенку» (кстати, повторяется: на итоговой пресс-конференции 2008 года он этой идиомой уже щеголял; и еще в копилку ненужных знаний — некоторые филологи полагают, что это не феня, а жаргон спецслужб: следователь якобы во времена оны дело сшивал суровой ниткой, а дырки в бумагах пробивал шилом, шило в стенку — значит дело закрыто). Немного путался в показаниях о цене виолончелей Сергея Ролдугина, конечно. Зато об успехах операции в Сирии отчитался без запинки. С непривычной резкостью высказался об успехах Рамзана Кадырова на ниве борьбы с оппозицией. Кадыров уже написал в инстаграме: «Замечание президента России Владимира Путина для меня ЗАКОН, который мною незамедлительно принят к исполнению!» И наверное, это значит, что оппозиционерам можно теперь Кадырова не бояться. Или не значит.
Путин даже Барака Обаму назвал порядочным человеком, опечалив, предположительно многих патриотов, которым придется наклейки на стеклах своих непатриотических автомобилей переклеивать. Или не придется.
Это «или», заставляющее чувствовать незначимость всего сказанного, — пожалуй, главное впечатление от масштабного действа. Можно верить или не верить информации о том, что шоу было целиком срежиссированным и репетировалось заранее. Спорить или не спорить о том, устал ли Путин от внешней политики (очень мало говорил об Украине) или, наоборот, внутренняя ему совершенно наскучила. Можно отмечать фактические ошибки, а можно про них забыть. Можно гадать: всерьез ли намекнул на возможность возвращения Алексея Кудрина во власть? По-настоящему ли считает правительство Дмитрия Медведева сильным? Покажет ли хоть правнукам нашим вторую по счету первую леди? А можно не гадать.
Немного путался в показаниях о цене виолончелей Сергея Ролдугина, конечно. Зато об успехах операции в Сирии отчитался без запинки
Потому что этот улыбчивый, доброжелательный, временами остроумный, способный быстро реагировать человек — не настоящий Путин. И нет, речь не о двойниках, не о прочей унылой конспирологии. Конечно, именно таким он хочет казаться — раз в год, разминки ради. Но настоящий путинский разговор с народом велся на телеканале «Россия 1» днем раньше, хотя Путина там не было. Настоящие плоды его политики швыряли в зрителей эксперты, обсуждавшие в студии фильм «Эффект Браудера», посвященный тому, как российская оппозиция и британский бизнесмен по заданию заокеанских спецслужб, сочиненному еще в прошлом веке, стремятся развалить нашу великую родину.
Это там единоросс Сергей Железняк рассказывал о «шести милиционерах», которых на Болотной ранили заточками (хотя в материалах дела ничего страшнее скола зубной эмали пока не упоминается). Там военный эксперт Игорь Коротченко требовал немедленно завести дела на государственных изменников, а бывший режиссер Сергей Кургинян рассказывал, что Алексей Навальный, возможно, собирался с помощью фашистов штурмовать Кремль. Велика вероятность, что все они врали. И все они знали, что обсуждают липовые документы. Но ненависть, жажда расправы над оппонентом, возможность предоставить слово для защиты которому даже не рассматривалась, были важнее. Вранье, ненависть, страх — вот настоящие, главные слова режима, которые не первый год доносят уже до народа энтузиасты в ходе бесконечной Прямой линии.
А в стороне стоит президент — добрый и дружелюбный. Прислушивается к несущимся откуда-то издалека звукам виолончели «Стюарт» и прикидывает, кого спасать первым — Порошенко или Эрдогана, если эти двое вдруг начнут тонуть одновременно. Глядя на него, и не сообразишь сразу, откуда они — ложь, ненависть, страх.
