На открытии Первой Государственной думы присутствовали все члены императорской фамилии. В центре — Николай II, императрица Александра Федоровна и императрица-мать Мария Федоровна, 27 апреля (10 мая) 1906 года
Знаток рыболовного и холодильного дела Николай Бородин, избранный депутатом Первой Государственной думы от Уральского казачьего войска, вспоминал о любопытном эпизоде, происшедшем во время избирательной кампании 1906 года. Кочевники и коневоды избирали думца. Ораторы от либеральной оппозиции призывали киргизов отдать голоса этнографу и общественному деятелю, кадету Алихану Букейханову. Один из них популярно растолковывал невозмутимым слушателям смысл Манифеста 17 октября 1905 года и новую организацию власти в России. «Вы знаете, что бывает, когда жеребца облегчат? — взывал восторженный оратор. — Жеребец делается мерином — вот это теперь случилось и с царем: вместо жеребца он теперь будет мерином». Сравнение понравилось, и Букейханов стал думцем.
В августе 1905 года в связи с изданием царского Манифеста об учреждении законосовещательной Думы на высочайшее имя поступила докладная записка. Ее авторство историки связывают с именем Александра Кривошеина, служившего тогда в качестве товарища Главноуправляющего землеустройством и земледелием. Кривошеин аргументировал необходимость создания объединенного правительства — сильного органа исполнительной власти, способного дать отпор революции и стать противовесом Думе. Вместе с тем автор предупреждал, что вследствие слабой политической и гражданской культуры российского общества Дума превратится в легальный центр по подготовке революции. Тем не менее в условиях нараставшего революционного кризиса и под давлением лиц из близкого окружения, 17 октября 1905 года Николай II предоставил Думе законодательные права.
Неравная система
В основу многоступенчатых думских выборов был положен сословно-цензовый принцип. Специальные группы (курии) избирали выборщиков, составлявших территориальное избирательное собрание, которое, в свою очередь, избирало депутатов. Процедура предполагала, что и те, кто избирал в губернское собрание выборщиков, и сами выборщики, избиравшие думцев, хорошо знали личные и деловые качества кандидатов. В выборах участвовали только мужчины не моложе 25 лет. Не участвовали иностранцы, служащие военные, подследственные и лица, признанные виновными в совершении преступлений, ранее судимые, опекаемые, банкроты, душевнобольные, губернаторы, вице-губернаторы, чины полиции.
«Что бывает, когда жеребца облегчат? Жеребец делается мерином — вот это теперь случилось и с царем: вместо жеребца он теперь будет мерином»
Выборная система 1905–1906 годов оказалась неравной по удельному весу голосов от разных курий: один выборщик приходился на 90 тыс. рабочих, 30 тыс. крестьян, 4 тыс. горожан и 2 тыс. землевладельцев. Однако ни одна группа населения не лишалась права голоса, избирательное право имело действительный характер, несовершенная же система могла с течением времени реформироваться. Российские граждане впервые получили реальную возможность выбора между разными партиями или кандидатами. При этом дорога в Думу открывалась даже для членов леворадикальных партий. Принятые Думой законопроекты поступали в Государственный совет и после их принятия верхней палатой представлялись на утверждение императору. Избиралась Дума на пять лет, право ее созыва и роспуска принадлежало монарху.
Выборы принесли власти разочарование: очевидно, что царь не представлял общественных настроений, особенно по земельному вопросу. В первую очередь выборщики голосовали за отчуждение помещичьих земель и ограничение — как минимум — самодержавия. В Думе преобладали левые. В литературе сведения о партийно-политических представительствах варьируются, но картина выглядит примерно так: более чем из пятисот мест социал-демократы получили 17, трудовики — 97, кадеты — 176, беспартийные, тяготевшие преимущественно к кадетам, — 103. Ликовали победители-кадеты, обещавшие кроме немедленного достижения «конституционного порядка» разрешить «земельный вопрос» и добиться амнистии для участников революционных беспорядков.
Заседание аграрной комиссии Думы, 1906 год
23 апреля 1906 года перед открытием Думы была опубликована новая редакция высочайше утвержденных Основных государственных законов. Впоследствии многие современники и исследователи рассматривали «Законы» в качестве фактической российской конституции. Но лидер кадетов Павел Милюков и его соратники остались недовольны их содержанием, обвинив правительство в намерении низвести Думу на роль прислужницы царской бюрократии. «Никакие преграды, создаваемые правительством, не удержат народных избранников от исполнения задач, которые возложил на них народ», — заявили кадеты накануне думской сессии.
Два самодержавия
Таким образом, власть и думцы относились друг к другу недоверчиво-агрессивно. В этом противостоянии заключался источник напряженности и безусловной опасности для общества и государства. Двести лет петровского абсолютизма наложили на новорожденный русский парламентаризм неизгладимый отпечаток радикализма. В итоге многие думцы желали не сотрудничества с правительством ради решения насущных проблем, а немедленной замены царского самодержавия на самодержавие Государственной думы. Профессор всеобщей истории Владимир Герье в этой связи заметил: «Государю отводилось почетное положение мраморной статуи в завешанном храме, от имени которой жрецы произрекали бы народу свою волю».
На трибуне — первый председатель Государственной думы Сергей Муромцев, 1906 год
В своем нетерпении интеллигентные кадеты повторяли петровскую ошибку. В начале XVIII века жестокий царь-реформатор был убежден в том, что Россия войдет в Европу через механическое заимствование ее внешних атрибутов, властный абсолютизм и военную экспансию — при полном безразличии к цене вопроса и судьбе институтов, служивших фундаментом европейского порядка. В начале ХХ века русские либералы свято верили в спасительность доктрины парламентаризма и «ответственного министерства» — и не спрашивали себя, готов ли к такой сложной политической конструкции стомиллионный мужичий народ, на протяжении веков не знавший гражданской свободы и собственности на землю, не умевший читать и писать и пребывавший в дремучем состоянии.
Крестьянская нужда популярно объяснялась элементарным малоземельем. Справиться с деревенской бедностью предлагалось просто — через увеличение крестьянских наделов за счет отчуждения части помещичьих земель. Тот факт, что помещичьей земли было совсем не так много, как казалось современникам, а эпоха вишневых садов неизбежно уходила в прошлое вместе с разорявшимся землевладетельным дворянством, в расчет не принимался. Сторонники отчуждения помещичьих земель, рассчитывавшие добиться исполнения своих планов в Думе, не видели, что размеры среднего надела абсолютного большинства бельгийских, германских, французских крестьян были еще меньше, чем у русских, — при несравненно более высокой урожайности. Коренная проблема заключалась не в пресловутом малоземелье, а в хозяйственной организации, культуре и условиях крестьянского труда.
По радикальному пути
Торжественное открытие Государственной думы состоялось 27 апреля (10 мая н. ст.). Почти единогласно ее председателем был избран кадет и знаток римского права Сергей Муромцев. В качестве первых категорических требований к правительству зазвучали призывы к немедленной политической амнистии. При этом кадетские ораторы игнорировали тот факт, что за первые месяцы 1906 года в результате терактов погибли и получили тяжелые ранения 676 представителей власти — преимущественно чинов полиции. Осудить политические убийства и теракты по предложению депутата Михаила Стаховича Дума отказалась.
Министр внутренних дел Петр Столыпин (в центре) в селе Булгаковка Вольского уезда Саратовской губернии, 1906 год
В итоге думцы потребовали от правительства и монарха не только всеобщей политической амнистии, но и предоставления Думе исключительного права формирования правительства, упразднения Государственного совета, введения всеобщего прямого и равного избирательного права, принудительного отчуждения государственных, церковных и части частновладельческих земель в пользу крестьянских общин. Радикализм возобладал и быстро привел думцев к жесткой конфронтации с властью. Ультиматум произвел на председателя Совета министров Ивана Горемыкина и его правительство гнетущее впечатление. Петр Столыпин — новый и энергичный министр внутренних дел, занявший свою должность перед открытием Думы, — предложил не смущаться, а твердо указать Думе на несовместимость ее требований с основами государственного строя.
За 72 дня работы Думы депутаты рассмотрели и приняли всего два законопроекта: об отмене смертной казни и об ассигновании 15 млн рублей на помощь жителям, пострадавшим от неурожая, — притом что правительство Горемыкина запрашивало 50 млн. Заявления Столыпина, убеждавшего думцев в том, что «власть — это средство для охранения жизни, спокойствия и порядка», а поэтому, «осуждая всемерно произвол и самовластье, нельзя не считать опасным безволие правительства», встречали возмущенную реакцию. Попытки Столыпина привлечь отдельных представителей оппозиции в обновленный состав Совета министров встретили решительный отказ. Камнем преткновения стал вопрос об отчуждении частновладельческих земель. После того как думцы попытались напрямую обратиться к крестьянам с заявлением по аграрному вопросу, власть окончательно утвердилась в убеждении, что с этой Думой она не договорится.
На разных языках
9 (22) июля Николай II распустил Думу. Одновременно Горемыкин ушел в отставку и правительство возглавил Столыпин. 167 думцев, подписавших в ответ на роспуск Думы знаменитое «Выборгское воззвание» с призывом к населению бойкотировать призыв на военную службу и уплату налогов, были преданы суду. Подавляющее большинство из них суд приговорил к трем месяцам тюремного заключения и лишению избирательных прав. Условия содержания в «Крестах» выглядели вполне сносно: думец Николай Бородин, например, написал в тюрьме эксклюзивную монографию по холодильному делу, заработав около шестисот золотых рублей (более 600 тыс. в современном эквиваленте).
Мораль драмы была очевидной: власть и общество разговаривали на разных языках, думцы требовали скорее революционных преобразований, чем мирнообновленческих реформ. Тем не менее роспуск Думы не означал конца представительных учреждений, в связи с чем журналист «Нового времени» Михаил Меньшиков писал: «Если победит старая власть, то это нимало не остановит государственной реформы. Самая жестокая из реакций не вычеркнет из жизни конституции, ибо она — плод убеждения самой власти и требование истории. Если же победит бунт, путем ли штурма или осады, то он внесет в страну самую лютую из тираний — тиранию черни. Начнется разгром нашей слабой культуры. Начнется окончательный развал империи и, может быть, гибель нации».
Мораль драмы была очевидной: власть и общество разговаривали на разных языках, думцы требовали скорее революционных преобразований, чем мирнообновленческих реформ
Однако, как известно, нет пророков в своем отечестве.
фото: EAST NEWS, репродукция фотохроники ТАСС