А вброс и ныне там

Все удивляются: ну что это за вброс? В начале недели пресс-секретарь президента анонсировал небывалую информационную атаку на своего непосредственного руководителя — и одновременно вбросил в публичное пространство слово «вброс», чиновники всех мастей тут же принялись произносить его чаще, чем «здравствуйте». Всю неделю журналисты гадали, какие же кровавые подробности должны вскрыться; РБК в связи с этим раскопал неизвестного ранее друга президента, виолончелиста Сергея Ролдугина, главный грех которого, кажется, в том, что он неоднократно играл на виолончели в присутствии Владимира Путина — действительно странная затея, но на криминал не тянет. В итоге Центр по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP) опубликовал доклад о том, что бизнесмен Григорий Баевский переписывал квартиры на сестру и бабушку Алины Кабаевой, а также на студентку Алису Харчеву, снявшуюся в календаре за Путина, — на что общественность, заинтригованная авансами Дмитрия Пескова, сказала: э-э-э… гм… и это всё?

Реакция на сенсационное расследование внутри России оказалась предсказуемо вялой, иной она и быть не могла, и дело не в восьмидесяти с чем-то процентах, поддерживающих «тефлонового» президента, что бы про него ни писали. Причина глубже, на уровне ценностей: для публики, оценивающей действия президента исходя из строгих этических норм, после Донбасса, политических убийств и громоздящихся друг на друга абсурдных приговоров плюс-минус одна квартира в качестве президентского гранта мало что добавляет к общей картине, к тому же информация о том, что его превосходительство любил домашних птиц, мягко говоря, ненова, и сто восемьдесят седьмое ее подтверждение уже не так поражает, как первые. И это если исходить из строгих стандартов: подозреваю, что воспитанная при Путине элита, не замеченная в особой моральной щепетильности, вообще не понимает, из за чего такой шум: использовать служебное положение в интересах своего же (или дружески свойского бизнеса), распределять ресурсы по дружбе или за красивые глаза, порадеть родному человечку — особенно если человечек строен и длинноног — это нормально, естественно, в порядке вещей. И зачем так горячился Песков?

Воспитанная при Путине элита, не замеченная в особой моральной щепетильности, вообще не понимает, из за чего такой шум

Разгадка проста. Выступление Пескова. а вслед за ним Виталия Мутко, анонсировавшего «вброс» о том, что Россия купила право на проведение чемпионата мира по футболу; краткий пересказ еще не состоявшихся публикаций вкупе с обещанием «никак на них не реагировать» («они нам до такой степени безразличны, что мы специально собрали брифинг, чтоб объявить о них за неделю до») — это все не для нас. Это для аудитории агентства Reuters, которое первым опубликовало историю про нехорошие квартиры, или немецких изданий, которые собираются разоблачить Мутко. Это для «наших западных парт-неров», то есть для людей, которые по корыстным или идеалистическим причинам по-прежнему сочувствуют российским властям, но истории про квартиры для фавориток или подкуп спортивных чиновников в промышленных масштабах для них — средневековая дикость. Это им нужно доказать, что мы этого не делали, это делали не мы, так поступают все и во всем мире, а также это все придумал Черчилль в девятнадцатом году.

Странно: мы как-то привыкли за последние годы, что с «западными партнерами» официальные лица разговаривают с позиции силы, если не хамства. В ход идет весь спектр риторических приемов — от киселевского «радиоактивного пепла» до шуточек Марии Захаровой. Или вот на днях чиновник Минообороны назвал авторов доклада о российских бомбежках Сирии «отматрошенными живопырками»; на этом фоне превентивные оправдания Пескова выглядят проявлением какой-то неестественной вежливости. Но никакого парадокса тут нет: Захарова и живопырки — это как раз для внутреннего употребления, для той самой публики, которая радостно посмеивается над очередными обвинениями в коррупции и считает, что это все «подбрасывают» враги, а врагов нужно «нагибать». Публика будет радоваться тому, как мы лихо срезали этих живопырок, а на высоком официальном уровне, где решаются вопросы о счетах, недвижимости и видах на жительство, все будет предельно корректно: там мы дорожим своей репутацией. Мы договороспособные. Цивилизованные. Свои.