Борис Григорьев, Борис Колоколов
«Повседневная жизнь российских жандармов».
Переписать российскую историю не с точки зрения развития революционного движения и борьбы с царской властью, а с точки зрения становления государственных охранительных институтов — труд нелегкий. И чем ближе к нашему времени, тем больше проблем. XVIII век вызывает гораздо меньше вопросов, чем век XIX, который, в свою очередь, менее проблематичен, чем XX. Все-таки в изучении классической русской истории можно опираться на работы дореволюционных историографов. А вот что дальше, когда ни Соловьев, ни Ключевский не помогают?
Заглавие не должно вводить в заблуждение читателя. Авторы пишут не о физиологии. Это популярная книга по истории российского сыска и охранительных структур от Ивана Грозного до Николая II. Опричнина и роль стрельцов в XVII веке, сыск при Петре I и гвардия в эпоху дворцовых переворотов, декабристское восстание и создание знаменитого III отделения, борьба с террористами-народовольцами и противостояние революционному движению — вот о чем идет речь. Как боролись с крамолой и как охраняли государя в Российской империи — эти темы определяют двухчастную композицию книги. В силу популярности труд Григорьева и Колоколова любопытен прежде всего фактами, цитатами из мемуаров и документов, частными (и в этом смысле действительно повседневными) случаями. «16 ноября 1722 года в шинке малороссийского города Конотопа повстречались гетманский мужик Данило Белоконник и гренадер Спицын.
— Дядя, — молвил солдат, — пойдем-ка в шинок да выпьем винца. Белоконнник согласился... Спицын предложил выпить за здоровье императора.
— На х... пошел твой император! — крикнул захмелевший Белоконник. — Таких императоров много, а я знаю токмо праведного государя, за кем я хлеб и соль ем!
— Слово и дело! — вскричал Спицын и побежал к своему поручику с доносом». В результате Белоконнику пришлось расплачиваться за незнание того, что император и есть «праведный государь». Петр Андреевич Толстой, который лично занимался этим делом, рассудил, что «без наказания вину Белоконника отпустить невозможно, для того, что никакой персоны такими непотребными словами бранить не надлежит». И Белоконника били батогами.
Не менее любопытны в книге и факты не столь живописные и как будто бы общеизвестные, но забытые. Ну вот, например, простая статистика: из 579 человек, так или иначе сочтенных причастными к восстанию декабристов, 290 вышли из процесса совершенно чистыми от каких-либо подозрений. Из остальных 289 человек — 131 был признан виновным, из них пятеро были казнены, 88 сосланы на каторгу, 18 — на поселение, 1 — на житье в Сибирь, 4 — в крепостные работы и 15 разжалованы в солдаты. «Пусть читатель сам судит о кровожадности царских карательных органов и о мере наказания декабристов, совершивших по юридическим понятиям того времени самое тяжкое преступление».
Так-то оно так, но вот здесь и начинается самое интересное. Вряд ли с помощью одной сухой статистки можно разрушить романтический ореол вокруг декабристского мифа, десятилетиями создававшийся публицистами, литераторами и историками и в XIX веке, и в советскую эпоху людьми разных убеждений — от вполне официозного академика Нечкиной до диссидента Александра Галича (с его знаменитым «Можешь выйти на площадь?»). И уж тем более вряд ли статистика способна изменить сложившееся мнение о режиме Николая Палкина.
Все знают, например, историю почти маниакальной охоты «Народной воли» на Александра II, и герои народовольцы тоже всем известны. Григорьев и Колоколов делают героем человека, разгромившего «Народную волю» и убитого народовольцами, — подполковника Отдельного корпуса жандармов Георгия Порфирьевича Судейкина. Его умом и профессионализмом, талантом вербовщика, внедряющего своих агентов в террористическую организацию, можно восхититься.
Можно проникнуться симпатией и к другим жандармам и сыщикам (Спиридовичу, Заварзину, Мартынову — рассказ о них в книге достаточно подробен), но вряд ли можно проникнуться симпатией к филерской службе, например. Образ сыщика-жандарма (несмотря на романы Акунина и Юзефовича), равно как и образ царской власти, пока вряд ли может конкурировать с образами «пламенных революционеров». Романтическая революционная мифология дает знать о себе. Показательно, что глава о Судейкине в книге называется «О бедном жандарме замолвите слово», а контекст у этой переиначенной цитаты все-таки мало подходит к апологии служителя охранки.
На самом же деле, если отвлекаться от аспектов популярных, книга Григорьева и Колоколова лишний раз подчеркивает актуальность одной из важнейших проблем. Это становление (или попытки утверждения) законности, это проблемы правосознания российского общества, взаимоотношения государства и частной личности. А для того чтобы разобраться в них, отнюдь не достаточно поменять минусы на плюсы, то есть сделать героями не революционеров, а жандармов.
М.: Молодая гвардия, 2007. — 852 с.
Рецензия от Михаила Пиотровского, директора Эрмитажа
Записала
Юлия Кантор
Я люблю читать параллельно и по географическому разбросу. На тумбочке у моей постели нынче лежит «Золото бунта» Алексея Иванова. Я думаю, эта книга — большой шаг в развитии нашей популярной литературы, там хороший русский язык, и при этом язык «непонятный» — не простой. Там чудесные географические описания, вызывающие активное желание съездить и посмотреть. Я, честно говоря, не собирался читать «Золото бунта» — слишком уж разрекламировано и расхвалено, но коллеги из петербургского Европейского университета прочли и посоветовали. Не ошиблись. Параллельно у меня читается книга замечательного писателя Орхана Памука «Новая жизнь», в которой есть своеобразный коктейль мистики и поиска, воображаемого и реального. В дорожной сумке лежат «Записки отшельника» Константина Леонтьева и «Эпоха трансформации» Карин Армстронг — замечательная теологически-философская проза об «осевом времени» Ясперса и линиях духовного развития человечества. На специальном книжном столбике, который время от времени у меня в квартире пополняется и обновляется, сейчас верхним лежит сборник «Русские богословы об исламе», очень забавная книжка, предлагающая разброс наших мнений по поводу исламской картины мира. Недавно с удовольствием прочел монографию Элен Каррер д’Анкос, секретаря Французской академии наук, историка России, «Евразийская империя», по которой вся франкочитающая Европа узнает о нашей стране. Великолепно написанная история империи от Золотой Орды до нашего времени. Там материалы от древнерусских летописей до Коминтерна. Все это проанализировано увлекательно, живо и в то же время весьма достоверно, аргументированно, без налета популизма, как, собственно, и должна быть сделана монография, созданная ученым. Есть у меня еще одна настольная книга на ближайшее время, и книга очень скандальная — «Новейшая истории ислама в России» Романа Силантьева. Она посвящена конфликтам в сегодняшней исламской общине.