У Гайдара-деда есть повесть «Дальние страны». Ребятишки, герои повествования, с восторгом наблюдают, как красивые вагоны, влекомые мощным паровозом, мчатся мимо их крошечного разъезда. И им очень хочется хоть краем глаза на эти страны поглядеть. В 50 — 60-е годы мы так и жили: мечтали об Острове свободы, пели «Куба, любовь моя!», с восторгом слушали басни о подвигах Че и Фиделя. В Европе некоторые заслушиваются до сих пор. Но мы выросли из этих пончо, сомбреро, джунглей и мачете. «Барбудос», получающие по карточкам яйца (по десятку в месяц) и клянчащие гуманитарную помощь у проклятых ими капиталистических держав, — это уже не просто бороды, а анекдот с бородой. «Но паразиты — никогда!» — это, как ни странно, относится именно к странам, где победила какая-нибудь поношенная и потертая, не первой свежести революция.
Наши дальние страны на романтическом латиноамериканском континенте — это прежде всего мыльные страны. Сделать революцию и плюхнуться в гамак, крутить усы и петь «Интернационал» пополам с серенадами — это джентльменский набор лености, безделья и фанатизма (когда считается, что все зло исходит из Америки, которая совсем не лежит в гамаке, а работает как папа Карло). У оперного и общественно-политического мыла одни рецепты и сценарии. И если Аргентина и Бразилия, уделяя время карнавалам и пампасам с прериями, тем не менее производят говядину и даже стремятся к hi-tech, то все остальные стараются сделать так, чтобы заплакали богатые, но в результате плачут уже все, включая невинных младенцев. В 70-е годы мы могли наблюдать за экспериментом in vivo, без наркоза, который поставили над несчастным Чили социалисты во главе с Сальвадором Альенде. По этой же схеме пишет свою мыльную оперу Уго Чавес.
Итак, дано: бедная латиноамериканская страна, перебивается с кукурузных лепешек на текилу. Много винтовок и гамаков, тропики, вечные каникулы, и если народ не подыхает с голоду, то благодаря каким-нибудь рудникам. Медным, как в Чили. Или нефти, как в Венесуэле. Иногда вместо сельского хозяйства — сплошные плантации коки. И вопрос «Почем опиум для народа?» становится вполне бюджетным и даже парламентским. Потом приходит «народная», то есть левая власть, с пылкой фантазией и не менее пылкой безответственностью. Рудники в этой мыльной стране работают исключительно благодаря американским инвестициям и инженерам. Так что первое, что делают наши социалисты, — это национализация. Куба, Чили до Пиночета, Венесуэла, Боливия, далее — везде. Лузеры всего континента, объединяйтесь! После национализации добыча падает, наступает экономический кризис. При этом все поют, пляшут и проклинают дядю Сэма. Вождь может отрастить бороду, одеться в камуфляж, нацепить перья, как команч, обрядиться в пончо. Первый трехгрошовый финал: здравомыслящие люди начинают бастовать. Здравомыслящая армия берется за оружие. Диктатура, стадионы, а потом современное цивилизованное государство, где 50% правых больше никогда не дадут поставить мыльную оперу. Второй трехгрошовый финал: здравомыслящие люди бегут на плотах и надувных матрасах к дяде Сэму, а страна тихо или громко гниет и деградирует. Уго Чавес предложил публике дополнительные развлечения. Во-первых, решил финансировать белорусскую диктатуру. Эффект бумеранга. Сначала Советский Союз подкармливал южноамериканских пускателей мыльных пузырей, а теперь они подкидывают на бедность остаткам СССР. И очень хорошо звучит предложение насчет своего времени. У якобинцев был свой календарь, а здесь свой восход и заход. Россия готова повторять подвиги СССР, продавая Венесуэле современное оружие. На подходе новый Карибский кризис, когда стратегические бомбардировщики с ядерными ракетами обретут прописку у Чавеса на лужайках. Отмыться же от этого мыла будет непросто.
