Николай Вардуль
заместитель главного редактора издания «Газета»
Уж кого-кого, а нас, живущих в России, инфляцией не удивишь. И наверняка жаркий спор, периодически возникающий между независимыми от правительства и зависимыми от него экспертами, о том, сумеет ли власть удержать рост цен в запланированных пределах 8% на конец года или инфляция в очередной раз посрамит правительство и составит все 9%, оставляет бывалого читателя равнодушным. В лучшем случае он вспомнит какой-нибудь более яркий, но столь же далекий от него спор о том, с какого конца следует разбивать яйцо или сколько чертей усидит на кончике иглы. В самом деле, читатель знает, что его непосредственный опыт наполнения собственной пресловутой потребительской корзины явно не совпадает ни с восьми-, ни с девятипроцентной статистикой роста цен. И все-таки я рассчитываю, что читатель дочитает написанное до конца. Потому что для меня важны не заговоренные проценты, а совсем другое, содержащееся в инфляции.
Помните, как Герман Греф выдвигал Анатолия Чубайса на Нобелевскую премию по экономике? Дело было так. На заседании правительства в очередной раз выясняли, кто виноват в инфляции. Греф упирал на то, что во всем виноваты тарифы естественных монополий. Чубайс слушал-слушал, а потом заявил, что все зависит от предложения денег. Есть его конечная сумма, а дальше уже складываются цены на обращающиеся товары и услуги. Тут-то Греф и выдвинул свое предложение. В шутку, понятно. Хотя я с тем, что инфляция имеет, как говорят, монетарные корни, спорить не стану. И именно с этого начинается история, ради которой я взялся писать этот текст.
Откуда в России берутся деньги? А точнее, почему их так много, что инфляция если и снижается, то темпами, явно не ощущаемыми рядовыми покупателями потребительских товаров? И вот вам первый парадокс. Практически единственное действенное средство российских денежных властей против инфляции — это укрепление рубля. Крепнущий рубль, по логике, тормозит инфляцию. Но ведь в России налицо и рост рубля, и неспадающая инфляция. Все дело в рубле. Когда он крепнет, то становится привлекательным для иностранных инвестиций. Все просто: вы сегодня вкладываете $100 в рубли, а завтра у вас из-за выросшего курса рубля уже больше $100. Значит, в Россию притекают иностранные капиталы, но так как они вкладываются в рублевые активы, то конвертируются в рубли. Валюту покупает прежде всего ЦБ (отсюда и фантастический рост его валютных резервов), а на рынке появляются свежеотпечатанные рубли. И тогда получается, что крепнущий рубль провоцирует инфляцию.
Есть и второй парадокс. Все мы наслышаны о рекордных масштабах притока иностранных инвестиций в Россию. Особенно в первом полугодии 2007 года — Китай посрамлен. Но вот 13 августа первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев раскрыл тайну Полишинеля. За первое полугодие чистый приток иностранного капитала в Россию составил $65,9 млрд. Но, уверен Улюкаев, приток за год составит $70 млрд. То есть приток прекращается. Улюкаев называет основные причины рекордного капиталоводья — заимствования «Роснефти», скупившей все, что осталось от «ЮКОСа», IPO ВТБ и размещение акций Сбербанка. Если его прогноз относительно фактического прекращения притока капиталов верен, то это значит, что инвесторов уже не привлекает и продолжающий расти рубль. Значит, инвестиционная привлекательность России — миф. А тогда и возможное снижение темпов инфляции — пиррова победа.