Предвыборная агитация «Национального фронта» Марин Ле Пен. Справа плакат, который многие во Франции сочли провокационным и расистским: «В каком пригороде вы хотели бы жить — выбирайте»
За время, прошедшее после январского теракта в редакции журнала Charlie Hebdo, Франция успела стать другой. В январе был шквал комментариев на тему того, что, дескать, мишенями террористов вполне ожидаемо стали политизированные журналисты и представители еврейской общины: первые поплатились за неумеренность в отражении щекотливых тем, вторые — за политику Израиля в отношении палестинских арабов. Сейчас общество осознало, что абсолютно все граждане — потенциальные мишени. Пришло и понимание того, что будут еще нападения, и вообще — что это надолго.
Изменились и французские политики. И в январе, и сейчас их главным тезисом было единство нации. Но если в январе единство действительно было, то сейчас — нет. 16 ноября, через три дня после терактов, заседая в Версале, партия «Республиканцы» во главе с Николя Саркози дала понять: да, мы все едины в горе и трауре, но в оценке причин произошедшего и в том, что теперь следует предпринять, подходы разнятся. Основной упрек с их стороны: правящая Соцпартия после расстрела в Charlie Hebdo произнесла много слов, но сделала мало дел. А это значит, что у трагических событий 13 ноября будут большие политические и электоральные последствия.
Ультраправый крен
6 и 13 декабря во Франции в два тура пройдут региональные выборы (выборы областных советов и глав регионов). Это голосование имеет принципиально важное значение по нескольким причинам. Во-первых, во Франции власти регионов обладают расширенными полномочиями в экономической и общественной сферах. Во-вторых, выборы впервые пройдут в уже укрупненных регионах (до реформы было 22, а теперь 13) — то есть регионы становятся еще сильнее и значимее. В-третьих, и для многих это кажется основным, это последний электоральный этап перед президентскими выборами в 2017 году.
До событий 13 ноября различные внутренние опросы показывали две основные тенденции во французской политике: 1) раздробление и сокращение левого электората, что отражает общую оценку деятельности Франсуа Олланда на посту президента; 2) укрепление правых и крайне правых сил. Поэтому прогнозы по региональным выборам были таковы: если сейчас социалисты «правят» в 21 регионе из 22, то в новой региональной географии они могут претендовать на три-четыре региона максимум. «Республиканцы» же могут получить власть в семи-восьми регионах. Также опросы подтверждают высокие шансы крайне правых, в частности, Национального фронта Марин Ле Пен на победу на севере — в Лилле. У фронта есть шансы на победу и на юге — в Марселе: там баллотируется Марион Марешаль Ле Пен, внучка Жан-Мари Ле Пена и племянница Марин Ле Пен. Так или иначе, прогнозы подтверждают тезис, что во Франции формируется трехпартийная система. При этом после терактов в Париже многие ожидают роста популярности крайне правых.
Конечно, некоторый рост числа сторонников Марин Ле Пен вполне возможен, но не в два-три раза, как предрекают некоторые политтехнологи-«пропагандисты», в том числе со страниц СМИ. С другой стороны, нужно учитывать и реалии французских выборов: иногда разница в какие-то 2–3 % во втором туре может повлиять на общие итоги голосования.
Полный разворот
Отдельный вопрос: как скажется трагедия 13 ноября на внешней политике Франции? Она реально изменилась за несколько прошедших дней, и в этом еще одно отличие ноября от января. При том что уже с начала осени Франсуа Олланд начал отходить от жесткой позиции по Сирии (уход Асада как предварительное условие урегулирования), которую олицетворяет глава МИДа Лоран Фабиус. Почему это происходит? У президента росло осознание стратегического тупика, и после начала российских авиаударов в Сирии оно только усилилось: нет, Франция не должна оставаться в стороне от усилий по борьбе с ИГИЛ*, иначе она может оказаться не у дел.
В ходе декабрьских региональных выборов Национальный фронт может победить на севере — в Лилле и на юге — в Марселе: там баллотируется Марион Марешаль Ле Пен, внучка Жан-Мари Ле Пена и племянница Марин Ле Пен
16 ноября Франсуа Олланд, сообщив о предстоящих поездках в Вашингтон и Москву, тут же заявил о необходимости единой коалиции. Это полный разворот внешней политики Франции, который потенциально открывает путь к полномасштабному сотрудничеству с Россией. И даже тот факт, что Олланд собрался приехать в Россию 26 ноября, хотя 30 ноября и так должен увидеться с Путиным в Париже, куда тот прибывает на конференцию по изменению климата, свидетельствует о многом.
Правда, тут же возникает другой вопрос: во что конкретно выльется общение Олланда и Путина на тему Сирии? И сможет ли Олланд воплотить эти решения в жизнь?
Подводные течения
Уже сейчас заметно большое подспудное сопротивление новой французской политике. В первую очередь со стороны атлантистов (сторонников пронатовской и проамериканской линии. — NT) во французском МИДе и других завязанных на внешнюю политику структурах, где они доминировали в последние годы. Обеспокоены и американцы: в возможном союзе Франции и России они видят для себя угрозу. С целью лучше уяснить для себя намерения Парижа с визитом во Францию оперативно прибыл госсекретарь США Джон Керри.
Остается и еще один вопрос: сможет ли потенциальное сближение Франции и России по Сирии выйти за ближневосточные рамки и отразиться на решении украинского вопроса, на ситуации с санкциями и на общеевропейских процессах? По информации центра «Обсерво», еще до трагедии 13 ноября Франция была настроена в пользу смягчения режима санкций. Вполне вероятно, что теперь этот настрой воплотится в конкретные решения и будет поддержан другими европейскими странами.
* ИГИЛ, или ИГ («Исламское государство») — запрещена в РФ как террористическая группировка
Фото: ©DR/FRANCE3-REGIONS.FRANCETVINFO.FR