Константин Костин, председатель правления Фонда развития гражданского общества:
Когда речь идет о национальных интересах и о борьбе с терроризмом вряд ли в расчет принимаются политические рейтинги. Есть вещи, которые делать необходимо в любом случае.
Безусловно, это повлияет на электоральные предпочтения граждан России. Каким образом — зависит от очень многих факторов (продолжительность и успешность военной операции, перспективы политического урегулирования, расширение коалиции и т.д.).
Если ориентироваться на текущие данные ведущих социологических служб – Левада-Центр, ФОМ, ВЦИОМ, то можно констатировать рост доверия и одобрения действий Президента. За месяц, прошедший после начала операции ВКС РФ в Сирии уровень поддержки и электоральные показатели, которые и так имели высокие значения, выросли в среднем на 4 %.
В любом случае, наиболее сильно на рейтинги влияют факторы, имеющие отношение к внутренней политике и социально-экономической ситуации.
Поэтому попытки проводить параллели между Сирией и Афганистаном выглядят, мягко говоря, некорректными. Проблемы СССР были вызваны не вводом ограниченного военного контингента в Афганистан, а неэффективностью элиты, перекосами «плановой экономики», пустыми прилавками в магазинах, дефицитом, унизительными очередями, талонами, а, фактически, игнорированием элементарных социальных прав граждан. Вряд ли операция в Сирии может привести к сколько-нибудь существенным негативным последствия в экономике.
Говоря о том, как катастрофа нашего самолета над Синаем отразится на доверии к власти, могу сказать, что у любой трагедии есть всегда две стороны реакции. С одной — это действительно имеет определенный негативный потенциал, с другой — что гораздо важнее, террористические атаки, осязаемые угрозы общественной безопасности ведут к консолидации общества вокруг лидера. Так было в США после терактов 11 сентября, так было и у нас в период войны с терроризмом на Северном Кавказе. И, как правило, этот эффект консолидации держится достаточно долго.
Алексей Макаркин, первый вице-президент Центра политических технологий:
Если говорить об экономических последствиях сирийской операции, есть несколько аргументов, которые могут помочь власти: 1. С экономикой у нас плохо, потому что Запад виноват. 2. Это не только Запад, но и собственные экономические проблемы, но идет геополитическое противостояние, и сейчас, когда мы практически находимся в состоянии холодной войны, надо потерпеть. 3. Самый простой аргумент: хороший царь — плохие бояре. Это аргументы для президентских выборов.
На думских выборах, во-первых, «Единая Россия» значительной частью избирателей воспринимается как президентская партия. Во-вторых, даже если война в Сирии затянется и рейтинг ЕР упадет, ЕР все равно выборы выигрывает, возможно, с более низким результатом, но к ней идет значительное количество одномандатников и она получает большинство. Поэтому у власти есть серьезный ресурс для того, чтобы и 2016 год пройти.
Я не думаю, что, принимая решения по Сирии, власти задумывались о выборах, но общественные настроения замерялись. И там было достаточно четко: большой войны не хотим, но ограниченная война, авиаудары — почему нет? Была просчитана такая оптимальная форма войны, которую население поддержит. И риски для власти возникнут, если эта запланированная война перейдет в наземную стадию, если она затянется, если будут появляться какие-то черты Афганистана.
Дмитрий Орешкин, политолог:
Ни один человек в Совете Федерации, который давал разрешение на использование силы за рубежом, даже не воздержался. Они боялись потерять власть. Так что не важно — учитывали ли они электоральные риски. Что касается самого Путина, думаю, что не учитывал, у него ощущение, что все под контролем.
Невмешательство тоже было бы чревато электоральным риском, так как Путин создал такую модель общественного мнения, которая нуждается в постоянном впрыске адреналина. В этом смысле вход в Сирию сработал: Путин крутой и заставляет с собой считаться Соединенные Штаты. Это льстит самолюбию избирателя, и рейтинг подскакивает до 90 %. Путинская политика опасна тем, что она держится на информационном наркотике. Надо все время вкалывать увеличивающуюся дозу, чтобы люди не замечали, что зарплаты снижаются, цены растут, качество продуктов ухудшается… Замаскировать это можно победной риторикой. А для победной риторики нужны конкретные темы. Сирия была создана как такая тема. Естественно, подразумевалось, что теракта никакого не будет, и поэтому путинская власть будет отпираться, делая вид, что это не теракт, а техническое несчастье.
«Вход в Сирию сработал: Путин крутой и заставляет с собой считаться Соединенные Штаты. Это льстит самолюбию избирателя»
Глеб Павловский, руководитель Фонда эффективной политики:
Пока кампания в Сирии — это очень красивый тактический ход с чудовищным объемом рисков. Но избиратель реагирует не на риски, а на какие-то заметные для него события. В ИГИЛ* развили целую культуру травмирования европейской психики, и сейчас они занялись нами вплотную. История с аэробусом — страшный удар. Но наше общество привыкло к терактам, и оно не ставит их в вину властям.
А вот запреты на полеты будут иметь последствия. Можно было бы понять временную отмену рейсов в Египет, но нелепо сообщать о планах запретить рейсы в Турцию. Это выглядит как намерение оставить городской средний класс без отдыха. И это более опасно, учитывая гедонистический крен в настроениях нашего деполитизированного, но нелюбящего лишений гражданина. Это раздражает и так сильно раздраженный средний класс: растет инфляция, падают зарплаты, рубль дешевеет. Пока с экономикой работает объяснение, что это не мы, а наши враги, антироссийские санкции и т.п. Но это работает уже слабо и будет работать все слабее. На выборах это скажется обязательно. В этой ситуации нужно договариваться, нужна политика улыбок в отношении среднего класса, а не дополнительные запреты. Но в нашей системе никогда не обдумываются последствия.
* ИГИЛ, или ИГ («Исламское государство») — запрещенная на территории РФ террористическая организация.
Фото: Алексей Антоненко, Радио Свобода