Светлана Айвазова (слева) и Людмила Алексеева на встрече с Владимиром Путиным, Кремль, 1 октября 2015 года
Протокол ежегодных встреч президента с Советом по развитию гражданского общества и правам человека один: первым выступает глава государства со вступительным словом. В этом году от украинской тематики центр внимания сместился к работе НКО: президент похвалил правозащитников, поблагодарил за проделанную работу, назвал сумму, которая будет выделена государством на поддержку некоммерческих организаций — 4,2 млрд рублей. Владимир Путин настолько доволен работой Совета, что даже объявил об учреждении премии «за выдающиеся достижения» в правозащитной и благотворительной деятельности — 2,5 млн рублей.
Можно выделить круг вопросов, которые поднимаются на встречах на протяжении последних трех лет: закон об «иностранных агентах», «об общественном контроле», коррупции, госпрограммы по реабилитации жертв политических репрессий, проблемы судебной, уголовно-исполнительной и пенитенциарной систем. Вне «основной программы» — темы независимости СМИ, свободы интернета, мигрантов, экологии — лесных пожаров и разливов нефти, доступного жилья и малого бизнеса. Каждый год председатель СПЧ Михаил Федотов говорит об амнистии: в 2013-м речь шла об амнистии к 20-летию Конституции, в 2014-м — он благодарил, что эта амнистия прошла. В этом году председатель Совета предложил амнистировать нарушивших административное законодательство. По итогам встреч президент дает поручения, которые выполняются далеко не всегда.
Главные темы
Федотов также выполняет функцию модератора встреч. По его словам, в этом году уровень доверия к Совету практически сравнялся с президентским рейтингом — 82%. Госпремия за правозащитную деятельность — признание победы человека над несовершенством государства.
И все прекрасно, говорит, развиваемся. Только почему-то «в обществе происходит эмоциональное выгорание, чреватое непрогнозирумыми эксцессами... С таким настроением процветающую Россию не построишь», — переживает председатель Совета.
Главные защитники народа — прокуроры: «И не надо этого стесняться, это правильно, так оно и должно быть». Правда, почему-то они вносят в реестр «иностранных агентов» различные НКО. Так, например, «Экологическая вахта Сахалина» вошла в реестр, получив гранты от Центра дикого лосося и фонда голливудского актера Леонардо Ди Каприо.
После председателя Совета выступают остальные правозащитники. Решение, кто будет выступать в первой тройке, принимается на президиуме Совета перед встречей с президентом. Руководитель правозащитной организации «Восход» и член «коллективного советчика президента» Евгений Бобров рассказывает NT о процедуре:
«В принципе, можно было бы и более детально это готовить, но поскольку не все члены Совета относятся ответственно к работе и много бессистемного… стараемся таким вот не позволять информировать президента».
Члены Совета уверяют, что никакого согласования вопросов с Кремлем нет. «Мы задаем те вопросы, которые считаем нужными. Это буквально свободный микрофон», — говорит NT Елизавета Глинка, руководитель организации «Справедливая помощь». В прошлом году ее выступление на Совете в связи с важной для страны темой — конфликтом на Украине — было первым.
Вот Владимир Путин всматривается в список и просит выступить Людмилу Алексееву, председателя Московской Хельсинкской группы. Но по велению распорядителя первой будет выступать Элла Памфилова. Уполномоченный по правам человека сначала говорит об актуальном — о Сирии:
«Каждый военнослужащий, участвующий в проведении и обеспечении авиаударов по ИГИЛ*, должен получить статус участника боевых действий, причем без изнурительного доказывания того, что он там был, как это приходилось делать, скажем, участникам событий в Южной Осетии», — просит президента главный правозащитник страны.
Основная тема доклада Памфиловой — отсутствие в стране судебной системы. В прошлом году эту тему поднимала бывший судья Конституционного суда Тамара Морщакова, а в позапрошлом — профессор НИУ ВШЭ Сергей Пашин.
За Памфиловой выступают еще три правозащитника — после этого президент предлагает участникам перейти в свободный режим. Иногда он отвечает сразу, иногда вставляет ремарку после нескольких выступлений, обычно соглашается с озвученными проблемами, благодарит за информацию. Впрочем, как и три года назад.
Вячеслав Володин внимательно слушает комментарии президента и доклады правозащитников, Москва, 1 октября 2015 года
Замкнутый круг
«Пометьте обязательно, если там бумага есть, то мы отреагируем», — говорит Владимир Путин после нескольких докладов. Слова президента фиксируются не только для стенограммы на сайте kremlin.ru. «Поручения Владимира Путина по итогам встречи с членами Совета по правам человека будут даны в ближайшую пару недель», — заявляет пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков. И ремарки президента превращаются в «Перечень поручений по итогам…»
Поручений президент дает, как правило, немного — около 10 пунктов с подпунктами. Большая часть — правительству Российской Федерации. Они заносятся в специальный раздел на сайте правительства «О ходе выполнения поручений Президента Правительству». Там, правда, новости после встреч с СПЧ появляются редко, но все указания находятся в другом разделе — «Поручения Правительства, данные в целях обеспечения исполнения поручений Президента России». Смысл встречи с главой страны из списка поручений не проясняется. Так, по итогам встречи с СПЧ в октябре 2014 года Путин дал 10 поручений. Из них семь прямо или косвенно адресованы самому Совету.
Совет при этом является ответственным исполнителем, инициативы реализуются, и это отслеживается легко. Правда, большинство поручений имеют формулировку «представить предложения», «проработать вопрос» и иногда — «подготовить проект закона».
Например, член СПЧ Евгений Бобров в 2014 году говорит на встрече с президентом: «В Москве с 2012 по 2014 год процветает массовая практика незаконного снятия москвичей с жилищного учета. Мы предлагаем поручить Генпрокуратуре провести проверку». «Нужно разбираться», — отвечает Путин. Поручение появляется на сайте. Генпрокуратура проводит проверку, направляет отчет в Совет, а тот публикует уже свой отчет: «В деятельности Департамента жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы и его правопреемника — Департамента городского имущества г. Москвы выявлены неоднократные нарушения. Всего в ходе настоящей проверки и проведенных прокурорами в период с 2012 по 2014 год надзорных мероприятий установлено более 260 нарушений закона в указанной сфере». Круг замыкается. Что будет с незаконно снятыми с учета москвичами — неясно. «Они получили информацию о нарушении своих прав и сами решают вопрос об обращении в суд», — объяснил NT Евгений Бобров.
Когда президент отдает поручения напрямую руководителям ведомств, они исполняются более эффективно. Невыполненные за последний год можно пересчитать по пальцам одной руки: не был организован международный правозащитный форум, который планировалось провести 9 мая. Застопорилась инициатива с введением института следственных судей (они должны следить за законностью предварительного следствия), хотя президент рекомендовал Верховному суду отчитаться о возможности их появления к 15 марта 2015 года. Нет никаких новостей об увековечивании памяти героев, поднявших восстание в лагере «Собибор».
Если указания перепоручаются кому-то правительством, отследить их исполнение сложнее. Но, по словам Евгения Боброва, тоже возможно: «Контрольное управление администрации президента их отслеживает. И поскольку мы инициаторы, наше мнение о том, можно ли снимать инициативу с контроля, тоже запрашивается».
Решающий голос
На каждой встрече правозащитники обещают проконтролировать исполнение собственных просьб. И в то же время жалуются — поручения не исполняются, система власти чинит препятствия: законопроекты, выдвигаемые Советом, не поддерживаются в Госдуме, министерства отказывают, ссылаясь на «отсутствие политической воли». Последней надеждой, как всегда, остается внимание президента.
Елизавета Глинка принципиально не обращается за государственным финансированием, но состоит в СПЧ и регулярно участвует во встречах с главой государства. В прошлом году после обращения Глинки Путин подписал постановление о бесплатном лечении детей, эвакуированных ее фондом с Востока Украины: «Кроме него написать постановление никто не может. И поэтому я обращалась и буду обращаться о продлении такого постановления и об оказании гуманитарной помощи, если там продолжится война и блокада. Есть много вопросов, которые решаются именно на таком уровне», — рассказывает Глинка NT.
Светлана Айвазова, член комиссии по социальным вопросам СПЧ, тоже подчеркивает, что какие-то темы выносятся на встречу, «когда уже нужен голос президента». Но, по мнению Айвазовой, многие проблемы могут решаться СПЧ и без этих встреч: «Сейчас Cовет имеет очень большой авторитет, и иногда удается и без вмешательства президента что-то сделать».
Людям, которые сами не вхожи на встречи с президентом, этот ритуал не кажется таким важным: «Сегодня правозащитники, которые идут встречаться с президентом, по сути дела, закрывают дырку в декорации на сцене, где проходит спектакль общественного единения, — поделился с NT правозащитник Юлий Рыбаков. — Но это спектакль. К сожалению, все обстоит ровным счетом наоборот. Государство сегодня — главный источник нарушения прав человека. И ждать от него каких-то радикальных изменений не приходится».
Игорь Каляпин получил статус «иностранного агента» как руководитель ликвидированного Комитета против пыток благодаря работе в Совете по правам человека:
«Не скажу, что у меня ни разу не было желания громко хлопнуть дверью или прийти на заседание Совета и сказать Путину: «Владимир Владимирович, коли общение с вами превращает меня в «иностранного агента», то, наверное, не надо мне с вами встречаться», — говорит он. — Но то, что этот вопрос (об «иностранных агентах». — NT) президентом не решен, не означает, что надо прекратить заниматься другими делами».
По его словам, Cовету удалось решить много проблем, в том числе остановить законодательные инициативы Минюста, ослабляющие общественный контроль за действиями государства. «У нас страна так устроена, что президент превратился то ли в генерального секретаря, то ли в монарха, — говорит Каляпин, — но я вижу, как ухудшается законодательная и правоприменительная ситуация. Ну, я могу не сидеть в одном зале с Путиным… Но я точно знаю, что без этого будет становиться только хуже — и гораздо быстрее».
* ИГИЛ, или ИГ («Исламское государство») — запрещена в РФ как террористическая группировка.
Фото: Mikhail Metzel/TASS
