На экраны страны обрушился вал поэтов и писателей: пушкины, лермонтовы, жуковские... Их объединяет одно — любовь к власти, беззаветная и преданная. Несколько дней назад на широкий экран вышел фильм «Слуга государев», где всеми доступными кино средствами доказывается необходимость сильной руки. Совсем недавно по РТР показали фильм «Пушкин. Последняя дуэль», и выяснилось, что наш великий поэт был предан государю чуть ли не больше, чем своей Натали.
Рекламщики нас не надули, когда писали про фильм «Пушкин. Последняя дуэль»: «Пришло время узнать правду!» Теперь я знаю правду обо всем, что делали с нашим великим поэтом иностранцы, гомосексуалисты и прочие враги России.
Писать про фильм мне трудно — рука дрожит, когда я вспоминаю, как наш помирающий поэт со слезами, стекающими на бакенбарды, стонал: «Морошки, морошки…» И жена-красавица, слезами умытая, ягодку поэту несла.
После этого фильма Пушкин стал мне ближе. Он был мужик простой, играл в лошадок, читал детишкам стишки, любил свою Наташу... Он так любил ее, что даже на расстоянии одного шага посылал ей воздушные поцелуи.
Вообще фильм этот про Сашу и Наташу, про любовь, про дружбу. Оказывается, наш поэт был другом другого поэта — Жуковского. Они так дружили, что стихи хором читали. Встанут, бывало, около памятника Петру I, глянут друг другу в очи, и — полились стишата. Поэты-друзья за руки держатся, в небосвод смотрят… Тут — цокот копыт. Саша насторожился, Жуковский тоже стишок на полуслове прервал. И не зря они так встрепенулись: из-за памятника карета показалась — это царь на прогулку поехал, народ свой проведать. А Солнце наше царя любило, и царь его тоже в обиду никому не давал, ведь вокруг много недругов было. Мы ведь знаем, как это бывает: вокруг гения всегда суетится какая-то шушера, из зависти готовая ему в глотку вцепиться. Так вот, царя завидев, Саша воссиял весь и честь отдал — так руку свою гениальную к цилиндру и приложил.
А царь в фильме — настоящий, какой и должен быть: он народ любил, целовал всех, кого встречал. Вот как это было: говорит задушевно государь с Пушкиным (это искусство наше с властью воедино сливается — я так этот символ распознаю), а вокруг народ: сирые, убогие, хромые — все, кого царь не оставлял своей любовью. А потом женщина из толпы ринулась к государю, и простер он объятья, и соединился народ с царем. И поцеловал царь в лоб народ свой, и в слезах расстались они.
Вообще плачут здесь много, и хорошо это. Пушкин плачет от обиды и скорби и шепчет: «Мерзавцы, мерзавцы…», и слеза катится из левого глаза, крупная, одинокая, а правый глаз тем временем уже готов новую слезу исторгнуть. Плачет в муках Натали: «Саша, Саша, убили Сашу…» Все русские люди в этом фильме плачут. Без слез обходится лишь француз Дантес да полюбовник его иностранный — Геккерен — и еще какой-то носатый тип, что все время на балу за колоннами прячется, козни против Пушкина замышляет. Уж не знаю, какой он нации, но явно не титульной. А Дантес, усатый-мерзкий, даже не понимает, что Солнце нашей поэзии закатил. Глядит гордо, а сам-то гей. Об этом все в фильме говорят.
Не зря полковник Галахов называет его «паскудой». А Дантес спрашивает: «Что есть паскуда?» «Это слово на французский не переводится!» — гордо отвечает Галахов.
Ну и народ. Слова «паскуда» не имеет. Разве это люди?
Правильно в фильме говорят — много крови иностранной в высшей власти и вообще в государстве. Инородцев много. А что, разве не так? Разве поменялось что? Заговор против России все время учиняют — вот поэта на Черной речке подстрелили, с этого начали. Все одно к одному: полицейский кладет дело Пушкина рядом с делом Грибоедова — тоже убитого нашего поэта, и, заметьте, убитого на чужбине инородцами.
...А вокруг все время бегает Лермонтов. Прямо на балу стихи одаренные сочиняет: «Погиб поэт — невольник…» В конце фильма подлец Дантес, уезжая на карете в свои европы, делает из своей нежной ручки пистолет, наводит на нашего Лермонтова и говорит: «Пуф!» Значит, и этого поэта убьют враги России — там, «за стеной Кавказа», как говорится.
Недавно узнал я, что режиссер «Последней дуэли» Наталья Бондарчук теперь будет снимать фильмы только про великих поэтов и литераторов, и возрадовался — ведь так хочется знать правду.