Два с лишним года назад я написала колонку о том, как правоохранительная система в нашей стране превращается в репрессивную, а силовая функция государства обращается против обычных граждан, в чем-то несогласных с властью. Как пример я привела тогда задержание Артема Милушкина, организатора согласованного митинга против коррупции – как его по пути на тот митинг, не представляясь, кинули лицом в грязь два, как выяснилось позже, опера.
Сегодня это кажется такой мелочью, правда?
И ничего удивительного, учитывая, что ответом на мое мнение стало уголовное дело, а не попытка объясниться или подискутировать.
Я, конечно же, не первая уловила этот тренд, но столь однозначно-резкий ответ получила, кажется, первой. Именно текст, высказанная идея, авторская оценка были объявлены «составом преступления». Мое уголовное дело как будто провело отсечку: иметь свое мнение больше нельзя. За мнение теперь судят. Задавать вопросы – не стоит.
То, что происходит сегодня на улицах, показывает, как целостно оформилась государственная репрессивная машина. Я не знаю, какой инструктаж получают эти бравые ребята в шлемах перед тем, как идти разгонять парней и девчонок, но по уверенным взмахам дубинок понятно: они видят перед собой врага. Власть, которой они служат, объявила войну тем, кто обвиняет ее в воровстве и убийствах. Хотя таких, кажется, уже большинство.
Это свидетельство о смерти публичной политики в России – о чем я и писала в тексте «Репрессии для государства». За него меня осудили по статье 205.2, оправдание терроризма, штраф 500 тысяч рублей. Завтра в 10 утра – апелляция, но я не думаю, что нам удастся отменить приговор. Куда уж, теперь-то.
Ту колонку я писала в уверенности, что диалог возможен. Не просто необходим, а вполне реален. Что еще можно предупредить, остановить, заставить задуматься. Сегодня, к сожалению, такого ощущения больше нет.