В новом Тарантино есть та же божественная легкость, что когда-то в «Pulp Fiction» — радостная вера, что можно всех спасти, и сделать бывшее небывшим, и дать каждому уехать на титрах в закат в своем собственном кино, если вовремя переключить канал. И еще это, конечно, мощнейшее утверждение жизни перед лицом утопии; принятие всех ее неудач и нелепостей, средней руки фильмов, в которых приходится сниматься, и дурацкой рекламы по радио, которые все же в сто раз лучше, чем попытка одним безумным прыжком перескочить в идеальный мир, больше похожий на бэд трип. Где-то на границе кадра, на разных его полюсах, мечутся творцы двух искусственных миров, расфуфыренный Полански и неряшливый Мэнсон, а между ними идет обычная жизнь, которая тоже по сути иллюзия, луч проектора на экране — но именно эта ее выдуманность, фантазийность, привязанность к мелким деталям времени побеждает окончательную правду и догму и, в конечном счете, само время. И те, кто придет под девизом «давайте убьем всех плохих», сами от него и погибнут, а те, кто может быть даже не заслуживает света, все же получат покой, и в финале наступит настоящий Новый год, вечеринка с подарками — под песню «Baby, baby, baby, you're out of time».