Сегодня истекает срок моего содержания под стражей. Это мой седьмой или восьмой административный арест; сбился со счета. Вроде бы пора ко всему привыкнуть, и действительно начинаешь ко многому адаптироваться.
Но есть вещи, к которым привыкнуть невозможно. Например — наплевательское отношение к здоровью арестованных.
Десятки людей в изолированных помещениях. Спят на соседних койках. Пользуются общим санузлом. Моются в общей душевой. Вместе питаются в столовой, где «баландёрами» работают такие же арестанты. Очевидно же, что в таких условиях главным приоритетом руководства учреждения должно быть внимание к вопросам здоровья и гигиены.
На практике же при поступлении человека в спецприёмник не проводится даже формальный медицинский осмотр. Более того — даже не задают вопрос, болеет ли он чем-нибудь. Зачем? Сдал ремень, шнурки — и в камеру, шагом марш. На всех арестантов сейчас один доктор, который работает сутки через двое. В нашу камеру за всё время он заглянул один раз, это заняло ровно минуту. Сообщил, что в аптечке у дежурного есть аспирин и активированный уголь: обращайтесь, если что, граждане арестанты.
Вчера в нашу трёхместную камеру «заехал» пожилой мужчина. Он разменял седьмой десяток, за спиной — семь лет лагерей. Выпил чай, съел печенье, лёг спать. И всю ночь тяжело и хрипло кашлял.
Что у него со здоровьем? Почему он кашляет? Опасно ли это для окружающих? Никто не знает. Всем плевать.
Первый раз я оказался в московском спецприёмнике почти 10 лет назад. Вообще ничего не поменялось.
Прекрасно помню, как в 2010 году в камере Немцова поселили парня с туберкулёзом, который обосновался на соседней койке. Борис тогда чудом не подцепил болезнь: спасибо крепкому иммунитету.
И новость об отравлении Навального в камере по этой же причине совсем не удивила. Так работает эта система.
Вопрос лишь один: специально это всё делается или причина в халатности?